Катрин. Книга третья
Шрифт:
— Спасибо… мне нужно вернуться к себе, вы правы. Впрочем, здесь делать больше нечего.
Ветер завывал еще сильнее, и она пошатнулась под его свирепыми порывами, так что часовому пришлось поддержать ее. Вместе они спустились по лестнице. Радостные крики, казалось, заполнили весь замок, и Катрин чувствовала, как ее охватывает тоска, которая быстро сменилась гневом. Ни секунды не останется она у этого человека, обманувшего ее доверие. Сейчас она потребует вернуть ей Готье и раскрыть ворота проклятого замка. Тогда они смогут наконец уйти и отправятся на поиски Арно… Пусть для этого потребуется вернуться в Нормандию и схватиться
Вернувшись в свою комнату, Катрин обнаружила в ней не только Сару, но и незнакомого пажа в промокшей одежде. Очевидно, он пришел вместе с отрядом. При виде Катрин он едва заметно поклонился, и этот поклон даже при большом желании трудно было назвать почтительным.
— Я Пуату, паж монсеньора Жиля. Он послал меня сказать вам, что желает видеть вас немедленно.
Катрин сдвинула брови. Мальчику было на вид лет четырнадцать, и он был очень красив: темноволосый, с тонкими чертами лица, гибкий и сильный. Похоже, он был любимцем Жиля де Рэ, и его дерзкое поведение ей чрезвычайно не понравилось. Ничего не ответив, она прошла мимо него и сняла мокрый плащ, передав его Саре; затем, не удостоив Пуату взглядом, заметила пренебрежительно:
— Не знаю, кто обучал тебя манерам, милый мой, но, судя по положению, которое занимает маршал де Рэ, у него должны быть более воспитанные слуги. Ни при дворе короля Карла, ни при дворе герцога Бургундского невежа не может рассчитывать на то, чтобы стать пажом.
Красивое лицо мальчика вспыхнуло, а в черных глазах сверкнула ненависть. Судя по всему, он не привык к подобному обращению. Однако Катрин устремила на него властный взгляд своих фиалковых глаз, и он опустил голову, а затем нехотя преклонил колено. Катрин видела, что руки у него сжались в кулаки.
— Монсеньор Жиль, — произнес он глухо, — послал меня просить госпожу Катрин де Брази оказать ему честь и занять место за праздничным столом, накрытым в большом зале.
Несколько секунд Катрин смотрела на склоненную голову пажа, потом, слегка улыбнувшись, промолвила сухо:
— Вот так будет лучше! Благодарю тебя за послушание. Что до приглашения твоего хозяина, то об этом не может быть и речи. Я не желаю занимать место за его столом. Ступай и скажи Жилю де Рэ, что госпожа Катрин де Брази ждет от него объяснений здесь, в своей комнате.
На сей раз Пуату поднял голову и посмотрел на Катрин с нескрываемым удивлением.
— Я должен сказать… — начал он.
— Да, — прервала Катрин, — и немедленно! Я жду здесь твоего господина. Пора ему понять, с кем он имеет Дело.
Ошеломленный паж поднялся и вышел, не проронив ни слова. Проводив его взглядом, Катрин посмотрела на Сару.
— Ты приобрела врага, — сказала цыганка. — Мальчишку просто раздувает от спеси. Должно быть, это фаворит хозяина замка.
— Что мне за дело? Я не намереваюсь искать здесь союзников. Жиль де Рэ нарушил слово. Арно нет с ним.
— В таком случае ты правильно поступила. Он должен дать тебе объяснения… Ты думаешь, он придет?
— Думаю, придет, — ответила Катрин.
Действительно, через четверть часа Сара распахнула дверь
Он уже успел переодеться. Теперь на нем был широкий плащ темно-синего бархата, чьи полы и длинные рукава с бахромой волочились по земле. На плаще были вышиты золотой, серебряной и красной нитями знаки зодиака, отчего этот знатный сеньор походил на некроманта. На указательном пальце левой руки сверкало кольцо с огромным кроваво-красным рубином. Катрин не могла не признать, что выглядит он величественно, но она заранее решила, что не поддастся никаким попыткам произвести на нее впечатление. Гордо выпрямившись в единственном кресле с высокой спинкой, предоставив тем самым гостю лишь табурет с бархатной подушкой, она холодно смотрела на маршала. На ней было черное бархатное платье, ибо она желала подчеркнуть намеренную простоту своего одеяния, более подходившего для траурной церемонии, нежели для праздничной встречи. К волосам была приколота вуаль из черного муслина, и единственным ярким пятном был золотой блеск кос, уложенных короной на голове. Сара, сцепив руки на животе и потупившись, стояла чуть позади, как благонравная служанка знатной дамы.
Жиль де Рэ, возможно, слегка удивленный этим высокомерным приемом, низко поклонился и улыбнулся, сверкнув белыми зубами, которые казались еще более ослепительными на фоне синей бороды.
— Вы просили меня прийти, прекрасная Катрин? Я к вашим услугам и в полном вашем распоряжении.
Ничем не ответив ни на поклон, ни на улыбку, она сразу же бросилась в атаку.
— Где Арно де Монсальви?
— Так-то вы встречаете меня? Как, дорогая моя, вы не подарите мне ни единой улыбки? Ни одного приветливого слова? Отчего вы глядите на меня с такой суровостью, отчего не разомкнете уста, чтобы приветствовать самого преданного своего слугу?
— Сначала ответьте на мой вопрос, мессир, а затем уж я буду приветствовать вас! Как случилось, что с вами нет человека, которого вы поклялись освободить и привезти сюда.
— Я освободил Арно де Монсальви из рук Ришара де Венабля.
Катрин не смогла сдержать вздох облегчения. Будь благословенно имя Господне! Арно больше не в плену у англичан. Но тут же тревога вернулась к ней.
— В таком случае где же он?
— В надежном месте.. Вы позволите мне сесть? Эта долгая скачка под дождем утомила меня.
С этими словами он пододвинул один из табуретов поближе к креслу Катрин и уселся, расправив складки плаща так, чтобы они красиво легли. Он был, казалось, весьма доволен собой, и улыбка, словно приклеенная, не сходила с его лица. Однако черные, глубоко посаженные глаза оставались холодными и колючими.
— Что вы называете надежным местом? Он находится при повелителе нашем короле Карле?
Жиль де Рэ покачал головой и улыбнулся еще шире. В улыбке его явно сквозила насмешка, и это не укрылось от молодой женщины.
— Надежным местом я называю замок Сюлли-сюр-Луар, куда я имел честь доставить его и где он ныне пребывает.
Как ни старалась Катрин сохранять хладнокровие, но при этих словах вздрогнула.
— В замок Ла Тремуйля? Но зачем? Что он там делает? Жиль де Рэ вытянул свои длинные ноги и стал греть над огнем руки — очень белые и изящные, как помимо воли отметила Катрин, с тонкой кожей, почти как у женщины. По-видимому, он о них чрезвычайно заботился.
Вздохнув, де Рэ мягко сказал, стараясь не смотреть на Катрин: