КАТЫНСКИЙ ЛАБИРИНТ
Шрифт:
КРАНЦБЮЛЕР. В течение какого времени находились эти скелеты в земле?
АРЕНС. Я не могу этого сказать. Я знаю лишь, что они совершенно разложились и распались. Кости сохранились, а скелеты уже рассыпались" [156].
В показаниях Аренса советского обвинителя Смирнова, кажется, более всего заинтересовал эпизод с волком. Начинает он издалека и как бы невзначай:
"СМИРНОВ. Кстати, вам самому приходилось видеть катынские могилы?
АРЕНС.
СМИРНОВ. Да, вскрытыми?
АРЕНС. Когда они были вскрыты, я должен был проезжать мимо этих могил, так как они были западнее дороги, которая вела на нашу дачу, и всего в 30 метрах от нее. Я не мог, конечно, проезжая, не видеть этих могил.
СМИРНОВ. Меня интересует, может быть, вы вспомните, какой слой земли прикрывал массу человеческих трупов, находившихся в этих могилах?
АРЕНС. Я этого не знаю. Я уже говорил, что этот ужасный запах, который мы должны были переносить в течение нескольких недель, был мне настолько противен, что, когда я проезжал на своей машине по этой дороге, я всегда закрывал окна и старался скорее проехать мимо.
СМИРНОВ. Но все-таки, если вы хотя бы бегло глядели на эти могилы, может быть, вы заметили – глубоким или незначительным был слой земли, отделявший поверхность земли от трупов, был ли он в несколько десятков сантиметров или он исчислялся метрами?"
Аренс терпеливо объясняет все сначала: "Будучи командиром полка связи, я должен был следить за работой на территории. равной по размерам половине Великой Германии, и очень часто бывал в разъездах. Моя работа протекала не на командном пункте. Поэтому я обычно с понедельника или вторника до самой субботы находился в своей части. Когда я проезжал по этой дороге, я иногда, правда, бросал взгляд в сторону могил, но деталями особенно не интересовался. (…) Поэтому я не припомню того, о чем вы меня спрашиваете.
СМИРНОВ. Из предъявленного советским обвинением высокому суду документов следует, что, очевидно, трупы были зарыты на глубину полтора-два метра. Теперь меня интересует вопрос, где вы нашли такого волка, который сумел разрыть землю на глубину полтора-два метра?"
Вот она. "домашняя заготовка" Смирнова. Однако Аренс невозмутим. "Я не нашел такого волка, я видел его". – отвечает он.
Последний вопрос обвинителя: "Почему, обнаружив крест и узнав о массовых расстрелах в 1941 году, вы только в марте 1943 года приступили к раскопкам массовых захоронений?"
Ответ: "Я сообщил о том, что видел и слышал. В остальном это дело меня совершенно не касалось и я не занимался этим. У меня и так было достаточно других забот".
В зал заседаний вызывается свидетель Рейнхарт фон Эйхборн, являвшийся референтом по телефонной связи при штабе армий "Центр". Он заверяет суд: "Совершенно невозможно, чтобы столько офицеров попало в руки армии и она ничего бы не сообщила об этом установленным порядком". Кроме того, он решительно отрицает существование приказа о расстреле поляков, пояснив, что все приказы 537-му полку проходили через его руки.
За пультом – генерал-лейтенант Оберхойзер, начальник связи группы армий "Центр": "Такое задание было бы совершенно необычным для полка, во-первых, потому, что полк связи имеет совершенно другие задачи, а во-вторых, потому, что он не мог бы технически провести такую массовую
Перекрестный допрос свидетелей защиты закончен.
Познакомимся поближе с важнейшим свидетелем обвинения Борисом Базилевским, которому предстоит сейчас отвечать на вопросы Смирнова и Штамера.
БАЗИЛЕВСКИЙ Б.В.
Борис Васильевич Базилевский (26.05.1885, Каменец-Подольск – 1955? Новосибирск), окончил физико-математический факультет Петербургского университета, по специальности астроном. В 1914 г. – преподаватель математики, физики и космологии во 2-м Варшавском реальном училище, с 1919 г. – профессор Смоленского университета, с 1930 г. – зав. кафедрой астрономии Смоленского пединститута и одновременно директор обсерватории. Публицист А.З.Рубинов, живший до войны в Смоленске, сообщил мне, что Базилевский вел также астрономический кружок в Доме пионеров.
Существуют сведения об аресте Базилевского во времена ежовщины; они пока не подтверждены документально. Однако же известные притеснения он, несомненно, претерпел. В "Сообщении" Специальной комиссии, сказано, что Базилевский "был насильно назначен" на должность заместителя бургомистра. Б.Г.Меньшагин утверждал, что в начале оккупации Базилевский был бургомистром и только позднее они поменялись местами. Ведал в горуправе вопросами просвещения. искусства, адравоохраненя и жилья. По открытии в городе в октябре 1942 г. гимназии (учительской семинарии) стал ее директором. В момент вступления в Смоленск частей Красной Армии жил в доме инвалидов. По словам бывшего начальника полиции Смоленска Глеба Умнова, ему было разрешено не эвакуироваться, "так как у него на советской стороне остался сын". ("Новый журнал", кн. 104, 1971, с. 276.)
Позднее выяснились новые подробности биографии Базилевского. Джеральд Райтлингер в книге "Дом, построенный на песке" со ссылкой на Юргена Торвальда излагает такой сюжет. В конце сентября 1941 года через командующего группой армий "Центр" фон Бока Гитлеру была направлена памятная записка с предложением сделать Смоленск самоуправляемой столицей оккупированных территорий и мобилизационным центром "для всех, кто хочет бороться со Сталиным". Записку сопровождал подарок: музейная пушка, брошенная Наполеоном в 1812 году при отступлении из России [157] . Автором записки был не кто иной, как профессор Базилевский. Был ли Базилевский, как полагает Райтлингер, двойным агентом? Вряд ли мы когда-нибудь выясним это доподлинно. Умнов в цитированной выше публикации утверждает, что Базилевский до войны был осведомителем НКВД, за что и был отстранен немцами от должности. Меньшагин же этот факт отрицал.
[157] Gerald Reitlinger. Op. cit., p. 312. Ссылка на Торвальда: Thorwald Jucrgen. Wen sie verderben wollen. Bericht des grossen Verrats. Stuttgart, 1952. S. 80. Тот же сюжет изложен в кн.: Alexander Dallin. German Rule in Russia. 1941-1945. A Study of Occupation Policies. London, 1957. p. 529 со ссылкой на архивы германского главного командования.