Кавалер ордена Улыбки

Гладышева Луиза Викторовна

Доброта в музыке. Доброта в человеке. Доброта в жизни. Движение добра от человека к человеку.

ШКОЛА ИЛИЗАРОВА

Каждый ученый мечтает, чтобы рядом были ученики

С Гавриилом Абрамовичем всегда рядом его молодые коллеги. Учатся у него, вместе разрабатывают новые методики лечения и различные модификации аппарата, ищут и находят новые области его применения в ортопедии и травматологии.

Первые

ученики… Они работали с ним сначала в областной больнице, затем в госпитале инвалидов Отечественной войны. Некоторых он присмотрел в районных больницах, другие пришли сразу со студенческой скамьи. Анатолий Григорьевич Каплунов, красивый, с ровным характером и легкой рукой. Об этом прекрасно знали больные и мечтали попасть к нему на операцию. Улыбчивая Валентина Ивановна Грачева, комсомольский вожак, а позднее многие годы секретарь партийной организации. Теперь и дочь ее тоже врач, работает в том же детском отделении.

Великий спорщик, ничего не принимающий на веру, пока не разберется сам, Анатолий Андреевич Девятов, под внешней грубоватостью которого скрывается нежная душа ребенка.

Тоненькая, угловатая, как подросток, серьезная и задумчивая Валерия Георгиевна Трохова.

Борис Константинович Константинов, широкая натура, хирург, что называется, от бога.

Вечно занятая то сбором информации по распространению илизаровского метода, то подготовкой бумаг в министерство, то составлением методических рекомендаций Лидия Александровна Попова.

Что, кроме трудностей и борьбы, мог обещать им, молодым и подающим надежды хирургам, непризнанный доктор Илизаров?

Слава еще и не грезилась. Очередь на квартиры не двигалась. Была лишь работа, идея сделать счастливым больного человека. Они верили Илизарову, он верил им. И ради великой цели они жертвовали личным благополучием и покоем близких, теснились в невероятно перенаселенных палатах госпиталя, в заставленных кроватями коридорах и плохо оборудованных операционных.

С трудом, с помощью сотрудников, друзей, знакомых, больных собирали выточенные в мастерских и заводских цехах детали аппаратов. Засиживались до глубокой ночи в ординаторской, пили остывший чай. Когда Илизаров улавливал в повисшей тишине чей-то тяжелой вздох, он вскидывал голову, отчего пышные усы его смешно подпрыгивали, а глаза становились совсем черными, и упрямо повторял:

— Нас не понимают сегодня — поймут завтра, не поймут завтра — послезавтра поймут.

И снова шло своим чередом: операции, обход больных, разработки, горячие споры, поездки в Москву, в министерство, в институты ортопедии и травматологии других городов, в Центральный институт травматологии и ортопедии, на заводы по изготовлению образцов аппаратов.

Так незаметно для себя стал Гавриил Абрамович воспитателем, наставником молодых ученых. И хотя авторитет его непоколебим, хотя всегда последнее слово остается за ним, он гордится своими учениками: у них есть смелость мышления, отвага в научном споре и способность работать, доходящая до самопожертвования.

Иногда Гавриил Абрамович спохватывался: какое он имеет право так загружать их работой? Он начинал ворчать, разгонять друзей

по домам, к женам и детям, уговаривал сходить в кино.

— Мы же добровольцы! — успокаивали его в ответ. И тут же начинали дурачиться, как мальчишки, петь: «Комсомольцы — добровольцы!»

Илизаров не раз ловил себя на мысли: мог бы он обойтись без таких помощников? И с радостью признавался: нет, без них — нет. Они никогда не объяснялись друг другу во взаимности, и, как ни скрывали, знает Гавриил Абрамович, что сначала для краткости звали его «шефом». Ему это немножко льстило, нравилось, хотя в общепринятом уважительном «шефе» и чувствовалось что-то чужое. Так было до тех пор, пока однажды, войдя стремительно в переполненный конференц-зал, он вдруг не услышал отчетливое и ласковое:

— Тятя здесь!

Это милое, деревенское, чистое «тятя» обдало его мягкой, нежной волной, будто прикоснулась к горячему лбу мозолистая рука отца, будто это все его сыновья и дочери.

Для учителя ученики остаются учениками, как всегда остаются малыми детьми для родителей взрослые дети. Не заметил и Гавриил Абрамович, как выросли, набрались силы и опыта его первые питомцы. Друг за другом защитили диссертации и стали кандидатами медицинских наук, возглавили отделы и лаборатории института.

И не надо было бы желать ничего лучшего, если бы так все и продолжалось. Но наступил день, когда вчерашние птенцы начали вылетать из родного гнезда. Как ни горестно расставаться учителю с талантливым учеником, правой рукой и надеждой, приходят новые ученики. И дело продолжается.

Владимир Иванович Шевцов, заведующий лабораторией, в институте второй десяток лет. Как быстро летит время! А будто вчера было…

В институте — стажировка врачей из районов. Лекции ученых и опытных коллег, показательные операции, долгие вечерние беседы и утренние обходы больных с подробнейшим разбирательством историй болезни и хода лечения.

Гавриил Абрамович внимательно присматривается: не загорится ли кто по-настоящему его идеями, не испугается ли трудностей и вступит вместе с ним на путь неизведанного? Кому доверить интересную перспективную разработку нового направления?

Нужен не просто врач, хороший специалист, а блестящий хирург, и не только способный заниматься наукой, а иметь характер организатора. «Врач… должен прежде всего действовать административно, а потом врачебно», — одну из заповедей отца русской хирургии Пирогова Илизаров не раз испытал на собственном опыте и уверен, что без настойчивой организации мертвым капиталом могут остаться даже самые эффективные методы лечения.

— Владимир Иванович, — Илизаров задерживает в ординаторской после обхода палат молодого хирурга из Юргамышского района Шевцова, — будете у нас работать?

— Буду! — отозвался Шевцов, как о давно решенном для себя. Не спросил ни о должности, ни о квартире. Даже если бы в тот момент эти мысли и пришли в голову, он все равно не спросил бы. Потому, вернувшись домой, не мог объяснить толком жене, что ждет их в Кургане. Единственное, в чем он был уверен, — интересная и сложная работа. А для начинающего ученого это главное.