Кавалер по найму
Шрифт:
Мы тронулись. И спустя полчаса прибыли на место.
— Простите меня, ладно? — примирительно дотронулась до плеча шофера Бэмби, открывая дверцу, когда мы въехали во дворик моего дома. — Ну за журнал...
— Да ну... — улыбнулся шофер. — Чего там...
Вошли в квартиру. Я наблюдал за тем, как Бэмби настороженно осваивала новое для себя пространство... Как шумно втягивала носом воздух, будто сортируя запахи незнакомого дома.
Дурашливо хихикнув, она приложила к плечам выданную мною в качестве банного халата рубашку, потом юркнула за дверь,
Должно быть, я вздремнул за кухонным столом и не услышал, как она возникла на пороге кухни и замерла, привалившись плечом к дверному косяку. Она неясно улыбнулась, медленно разведя в стороны полы рубашки. А я, бросив короткий взгляд на ее свежее, дышащее живой силой оленье тело, вдруг остро предощутил завтрашнее чувство мутной печали, что неминуемо навалится на нас ранним утром, когда мы проснемся в моей обширной постели и не будем знать, о чем говорить.
Предчувствие оказалось верным лишь отчасти — в том, что касалось печали, — необходимость же спросонья подыскивать какие-то слова отпала сама собой, потому что рука, пошарив сквозь утреннюю дрему по жесткому ложу, повисла в пустоте. Сев в кровати, я повертел головой, прислушиваясь, — в доме было пусто. На кухне я нашел записку, рассеянно пробежал ее глазами:
"Спасибо за все. Ты в самом деле хороший. Не ищи меня — это пустое занятие.
Что-то еще хотела тебе сказать... Ах да. Вчера ты говорил что-то про моего мужа и dolce vita. Так вот, dolce vita мне по душе, а что касается мужа — ты, видимо, меня с кем-то спутал.
Нет у меня никакого мужа.
Целую, пока".
Фраза насчет мужа была подчеркнута жирной чертой.
Рядом валялся мой мобильник. Я забыл его выключить, питание было почти на нуле. Я машинально, как делал всякий раз по утрам, позвонил в сервисную службу и озадаченно присвистнул. Похоже, утром Бэмби звонила с моего телефона, причем говорила долго. Во всяком случае, счет мой увеличился на три доллара.
Сунув руку в карман брюк в поисках зажигалки, я нащупал связку ключей от ее дома — забыл их вернуть.
— Нет. У меня. Никакого. Мужа, — произнес я, глядя в пыльное стекло окна, в котором туманно отразилось помятое после сна лицо, шевелящее губами: — Интересно, кто же тогда Марьяна?
От этих мыслей меня отвлек телефонный звонок. Если это Лис с предложением опять составить какой-нибудь клиентке компанию, то придется вежливо отказаться: я нуждался в коротком отдыхе от дольче вита.
— Да! — резко произнес я.
— Сегодня тринадцатое, — послышался в трубке голос.
— М-м-м, Паша... — Я смягчил тон. — Да, тринадцатое. Извини, я забыл. Такая жизнь.
— М-да, ты опять забыл, — с досадой произнес Паша Михонцев. — Сегодня наш день.
— Да, наш.
Когда-то в этот день мы с Пашей вышли за ворота части. И с тех пор каждый год встречаемся. Я всякий раз забываю, и Паша мне напоминает; Он человек порядка. Если, конечно, можно назвать порядком то броуновское движение, которое в нашем городе принято считать движением автомобильным и за
— Ну и какой у нас план? — спросил я. — Встретимся, немного посидим в какой-нибудь кафешке и выпьем пива?
— Увы, я не могу сегодня. Давай перенесем.
Я вдруг припомнил события прошлой ночи: паркинг рядом с клубом, белый микроавтобус, стайка ночных бабочек, впархивавших в салон.
— Паша, ты мог бы оказать мне услугу?
— Если ты попросишь устроить тебе липовые права, отмазать за езду в пьяном виде или снабдить проблесковым маячком, то я — пас.
— Да нет, ничего такого. Я ведь знаю, что ты у нас последний герой.
Я живо представил себе, как его голубые глаза на мгновение похолодели — так всегда бывало, когда кто-то покушался на его веру в торжество добра и справедливости. Помнится, когда-то в прошлой жизни, посиживая в каптерке в ожидании заветного дембельского дня, мы с ним не раз об этом говорили... Он искренне полагал, что человек человеку друг, товарищ и брат, а вовсе не волк. Что вор должен сидеть в тюрьме. Что быть бедным, но честным — достойно. Ну и так далее. Я так не считал, потому мне было проще жить. А ему, кажется, не очень — тем более на его службе.
— Ну так что тебе нужно? — поинтересовался Павел.
— Да так, ерунда. Пробей по своим каналам один номер. Это белый микроавтобус.
— Зачем тебе?
— Ну ты же знаешь. Я ведь ночная птица. Летел себе вчера над центром, в районе Сретенки, и кое-что видел. Эта машинка проскочила под красный сигнал светофора. И едва не сбила какого-то пьяницу.
Насчет нарушения правил: и пьяницы я соврал, но иначе не мог объяснить свой интерес к белому микроавтобусу.
— Ладно, подожди у телефона.
Отсутствовал он минуты три. Наконец в трубке послышался его голос:
— Есть такая машинка. Зарегистрирована на фирму "Диана". Кстати, вчера ночью ее останавливали. Она притормозила на светофоре, все вроде нормально... Но инспектору показалось странным, что из салона доносились женские визги. Он проверил документы. Все в порядке. Потом заглянул в салон. Там было несколько девчонок. Они сказали, что возвращаются со дня рождения и немножко повздорили из-за какого-то пустяка. Наш парень их отпустил с миром. Орать в машине правилами не запрещено.
— А что за "Диана"? — спросил я.
— Обычное акционерное общество. Владеет несколькими кафе в спальных районах, у метро. У "Кантемировской", еще где-то... — Паша помолчал. — Да, кстати... Уж если ты летал над центром, в частности в районе Сретенки... Ничего не заметил?..
Я поперхнулся — Паша назвал переулок, в котором нас ночью остановили странные ребята в милицейской форме.
— А что? — спросил я, откашлявшись.
— Да нет, ничего... — Он мягко улыбнулся — я это почувствовал по его интонации. Наверняка в этот момент на его щеке проявилась детская ямочка.