Кавалер Золотой Звезды
Шрифт:
— Генерал? Поехали. Я готов!
Долго ехали по улицам Москвы, подстроившись в автомобильную очередь. Гриша вел машину молча, даже ни разу не взглянул на сидевшего рядом с ним Сергея. Только однажды, притормаживая машину, сказал:
— Трудно ездить… Привык к фронтовым дорогам, а тут красные огни так и маячат перед глазами… Тормоза горят!
Выехали за город, и Гриша повеселел. Широкая, залитая солнцем трасса радовала взор. Машина набирала скорость. Бежали навстречу сосновые лески, дачные домики, и вскоре шоссе вонзилось, как копье, в оранжево-зеленую
— Слышите знакомую песню? — спросил Гриша. — Это наши готовятся к празднику…
В лесу чувствовалось дыхание ранней осени. Веяло пряным запахом вянущих, припавших к земле трав, опавших листьев, — деревья неохотно снимали свои зеленые наряды, заменяя их буднично-серыми с нежной оранжевой окраской… Неожиданно на поляне Сергей увидел палатки. Окруженные зеленью леса, они казались необыкновенно целыми, точно свежие сугробы снега. При виде этого знакомого походного жилья у Сергея так радостно забилось сердце, точно он подъезжал к родному дому.
Глава XXIX
Машина пронеслась мимо часового, стоявшего под парусиновым грибком, и остановилась возле высокой квадратной палатки. Сергей подбежал к ее раскрытым дверям и увидел генерала. Ему казалось, что это было продолжение сна, виденного им в вагоне, и он разволновался еще сильнее, приложил дрожащую руку к козырьку, нечаянно сдвинул фуражку и, стараясь казаться спокойным, щелкнул каблуками.
— Разрешите, товарищ генерал!
— А! Тутаринов! Заходи, заходи!
Генерал обнял Сергея, положил руку на его плечо и посмотрел на смуглое, до черноты загорелое лицо так, как смотрит отец на сына, встретив его после долгой разлуки. За четыре года войны многие молодые офицеры, так же как и Тутаринов, выросли на его глазах, не один из них отличился в боях, пройдя тяжелую дорогу от Сталинграда до Берлина. Опытный боевой генерал умел со всеми подчиненными быть одинаково требовательным, строгим, одинаково внимательным, и никто в дивизии не мог даже и подумать, что этот смуглолицый юноша из горной казачьей станицы был у него на особом счету и что к нему генерал питал отцовскую любовь.
Еще под Сталинградом, после многодневных и кровопролитных боев, генерал высоко оценил умение, находчивость и храбрость никому еще не известного в дивизии старшего сержанта Тутаринова. Тогда же он представил Сергея к званию Героя Советского Союза и подписал приказ о производстве в офицеры. Молодой механик-водитель был вызван в штаб. Генерал беседовал с ним долго и запросто. Ему понравились смелые суждения Сергея о войне, о танковой атаке, о внезапности ночного налета… Вернулся Сергей в свой батальон командиром танка. И хотя после этого памятного разговора их отношения и не вышли за рамки обычной армейской субординации, однако с тех пор между ними протянулась невидимая, но крепко связавшая
Давая согласие на увольнение Сергея из армии, генерал решил, что такой офицер, как Тутаринов, там, в кубанской станице, теперь, пожалуй, нужнее, нежели в дивизии. Перед отъездом Сергея генерал вызвал его к себе, и они, вспоминая прошлое и разговаривая о будущем, просидели весь вечер. Генерал говорил о пятилетнем плане страны, о том, чем заняться Сергею дома… Многое из того, за что так горячо брался Сергей, в частности составление пятилетнего плана станицы, делалось им по совету генерала.
— А! Вот ты теперь каков! — сказал генерал. — Совсем почернел под кубанским солнцем… Ну, как твои дела? Как поживают отец и мать? А мне ночью из Управления позвонили о тебе. Да ты чего же стоишь? Садись, теперь ты у меня гость! Признаться, Тутаринов, я жалел, что дал согласие на твое увольнение из армии… Да ты садись.
Сергей присел на край стула.
— А я вот увидел следы гусениц, — заговорил Сергей, — услышал гул моторов, увидел палатки, вас… и хочется проситься снова в дивизию.
— Зачем же проситься? — Генерал сел рядом. — Будет нужно — я и сам тебя позову. Вот как сейчас.
— Разве это вы меня вызвали?
— Не я, но по моей просьбе.
Сергей хотел что-то сказать и по привычке снова встал.
— Сиди, сиди, чего ты вскакиваешь! Ну, расскажи, как ты там дома постоял за честь нашей гвардии? Чем занимался? — Генерал опять положил руку на его плечо. — Не женился?
— Не успел.
— Жаль. Ну, ничего, это еще успеешь. А как жизнь в станице? Что там делают демобилизованные?
Он расспрашивал с таким искренним интересом, что Сергей вдруг увидел рядом с собой не только своего любимого генерала, но и самого близкого человека. И то различие в воинском звании, о котором Сергей никогда не забывал, теперь куда-то исчезло, Сергей рассказывал обо всем подробно, как обычно рассказывают задушевному другу: и о пятилетнем плане Усть-Невинской, и о поездке в Пятигорск и Ставрополь, и о Семене Гончаренко, и о том, как сплавляли лес, и о разговоре с Бойченко. Не умолчал также и о предложении, которое сделал ему Бойченко.
— Предложение, на мой взгляд, очень лестное, — сказал генерал. — И что же ты ответил? Дал согласие?
— Нет. Я сказал, что подумаю. — Сергей посмотрел на генерала. — Вы меня знаете, может быть, даже лучше, чем мой отец… Посоветуйте, как мне быть? Соглашаться?
Генерал задумался, достал коробку папирос, угостил Сергея и закурил сам. Некоторое время они сидели молча.
— Район большой?
— Не очень. На Кубани такой район считается средним. Две МТС, три совхоза.
— Направление хозяйства?