Кавказская Голгофа

Горшков Александр Касьянович

Не все разделяли некоторые из привычек отца Петра. Например, он собирал по желобу дождевую воду с церковной крыши в специально оборудованные подземные резервуары: на этой воде Батюшка просил варить ему еду, и этой же водой он мылся. На все возражения близких людей отказаться от такой привычки – ведь теперь это была экологически загрязненная вода – Батюшка лишь отмахивался. Ему странно было слышать от верующих такие разговоры: вода с крыши храма Божиего – что в ней может быть вредного для здоровья? И продолжал настаивать на своем.

«Соборик»

Храм, настоятелем которого был протоиерей Петр Сухоносов, тесноватый. Он достался православной общине «Слепцовки» еще от старообрядцев, когда-то владевших этим помещением. Раньше оно было еще теснее и скорее напоминало обычный жилой дом: только крест над крышей свидетельствовал о его церковном назначении. Когда верующие

обнесли свой храм светлой верандой, народ смог помещаться уже и в боковых коридорах, откуда хорошо слушать службу. За три года до трагедии веранду обложили красным кирпичом на средства, выделенные Президентом Ингушетии Русланом Аушевым, а саму церковь тоже немного расширили со стороны алтаря. Одновременно на президентские средства был построен небольшой церковный дом гостиничного типа. После реконструкции Батюшка ласково называл свою церковь «собориком», в нем стало больше света и воздуха.

Когда с конца 1980-х годов в этом крае началось восстановление разрушенных храмов, некоторые молодые священники недоумевали, почему их старший наставник и опекун протоиерей Петр Сухоносов продолжает ютиться в своей тесноте. Вроде средства на строительство нового храма в Слепцовской были, власти не возражали, местное казачество тоже обещало поддержку, а отец Петр не спешил разворачивать стройку. Почему? Кто знает... Может быть, он уже тогда предвидел духом, что близко, слишком близко время, про которое сам Батюшка будет с болью писать своим чадам, оказавшимся в изгнании: «Лед тронулся, и теперь его не остановишь...» Возможно, отец Петр прозорливо чувствовал, что начался необратимый отток верующего православного населения из Чечено-Ингушетии, и скоро в храмы просто некому будет ходить. Уже в 1992 году под покровом ночи группа вооруженных чеченских бандитов ворвется в новый храм Святителя Николая Чудотворца в станице Ассинской и откроет стрельбу из автоматов по алтарю и святым образам, а молодой настоятель чудом останется жив. Протоиерей Петр Сухоносов как опытный и прозорливый пастырь сознавал, что перед лицом надвигавшихся грозных испытаний важно было уберечь оставшуюся в станице паству, укрепить ее духовно. Возможно, знал он и то, что на строительство нового храма у него просто не хватит ни сил, ни здоровья, ни времени... Поэтому продолжал служить в своем стареньком «соборике», приютившемся в тихом проулке недалеко от центра станицы.

Несмотря на реконструкцию и некоторое увеличение церковной площади, в большие праздники люди по-прежнему не могли вместиться в храм, поэтому часть молящихся оставалась во дворе. Однако порядок здесь царил всегда: люди знали, где купить свечи, куда поставить воду или куличи для освящения, куда передать записочки. Никто не входил в храм в грязной обуви: для ее чистки во дворе стоял кран с желобком, где заранее были приготовлены тряпочки и веник.

Порядок и чистота царили и в самом храме. На иконах – ни паутины, ни пыли; окна, двери, пол и кровля всегда выкрашены. Чаша, кресты начищены до блеска. Напрестольное Евангелие тоже в идеальной чистоте. С правой стороны от главного входа стоит большое Распятие Спасителя, над которым немного в сторонке находится старинная икона святой великой благоверной княгини-инокини Анны Кашинской: Батюшка глубоко почитал эту многоскорбную русскую подвижницу. Слева – место для клироса и чтецов. Стены церкви украшают многочисленные иконы, а на веранде разместилось великое множество репродукций и фотографий. Среди них – дореволюционные снимки уничтоженных в 20–30-е годы кавказских храмов, фотографии церковных событий давних лет. Все находится в рамочках, под стеклом, и содержится в чистоте. Вдоль стен веранды лавки, покрытые самодельными ковриками: сюда люди могли присесть, ожидая батюшку, или же давая отдых немощным ногам.

Отец Петр любил церковную живопись, глубоко почитал святые иконы. Не только в храме, но во всех церковных помещениях можно видеть огромное количест- в ° самых разнообразных икон: рядом с древними образами в сверкающих окладах стоят цветные литографии и совсем скромные иконки, написанные любительской кистью. Батюшка искренно восхищался ста-ринными образами и гравюрами, приготовленными у него в пономарке практически ко всем праздникам. Показывая их близким, с восторгом говорил: «Посмотрите, какие живые лики, какие краски!» В Киеве у своего знакомого иконописца и реставратора он поновлял потемневшие образа, заказывал новые иконы.

Один из близких духовных чад Батюшки вспоминает: «Однажды я приехал к батюшке с ночевкой вместе со своим товарищем, чтобы с утра поисповедоваться и причаститься. Батюшка нас ласково

принял, а вечером вдруг заходит и просит помочь переместить несколько больших образов с изображениями Пресвятой Богородицы и святых Андрея и Епифания. Все это находится на высоте примерно 5–6 метров. Принесли длинную деревянную лестницу, и он обращается ко мне с просьбой залезть под купол. Честно сказать, как-то стыдно было признаться, что даже на малой высоте у меня кружится голова. Но раз Батюшка благословил, то, значит, так тому и быть. Словно прочитав мои мысли, отец Петр улыбнулся и говорит: «Дальше земли еще никто не упал. Полезайте с Богом!» Я стал подниматься почти по вертикально стоящей лестнице. Случись что – и ухватиться не за что будет. В ногах противная дрожь, руки вспотели, вниз посмотреть страшно. А Батюшка внизу стоит, наблюдает, и с моим товарищем ведет разговор. Кое-как на маленьком карнизе я разместил клещи, молоток и гвозди и принялся за работу. Пробыл там больше получаса. Как оттуда не свалился – до сих пор не знаю. В другой ситуации со мною точно случилась бы беда, а тут меня словно невидимая сила сзади поддерживала. Наверное, это были молитвы Батюшки».

Отец Петр любил современную каноническую, понятную ему и людям иконопись, и в то же время скептически относился к тому, что некоторые молодые иконописцы стали без всякой меры и разумения подражать древнерусской живописи. Помню, впервые я приехал в гости к батюшке в начале января, когда наша Православная Церковь совершала память только что канонизированного Кронштадтского старца Иоанна. На аналое слева от алтаря был установлен дореволюционный фотографический портрет праведника под стеклом в рамке. Трудно сказать, как он оказался у Батюшки в то время? Отец Петр подвел меня к нему, благоговейно приложился и произнес: «Мне больше понятна такая икона – с живым человеческим лицом».

Книги

Предметом особой заботы отца Петра Сухоносова всегда были церковные книги, которые он считал своим «главным богатством». Их он собирал на протяжении всей жизни: вместе с богатейшей духовной литературой, в частности очень редкими экземплярами, тут были словари, энциклопедии, различные справочники, а также историческая и художественная классическая литература. Батюшка любил разные по содержанию книги, если в них, конечно, не было соблазна. Здесь же можно было видеть подшивки церковных газет и журналов за много лет: все они аккуратно переплетены и « пронумерованы. Отдельно хранились письма от близких людей. На каждое из полученных им писем отец Петр обязательно давал ответ, приучая к тому же самому и близких. «Не отвечать на письма людей или долго молчать, когда тебе пишут – тоже грех», – наставлял он.

Каждую книжку, которая шла в продажу, Батюшка собственными руками оборачивал целлофаном (позднее, в преклонные годы, он просил это делать своих помощников). Если же замечал, что приобретенные на складе книги имели ненадежный переплет, то каждая такая книга непременно попадала в переплетную мастерскую и оттуда шла в продажу в обновленном виде.

«Спаси, Господи, календарей не было, но теперь хватит, плохо, когда их не берут – время уходит, – пишет Батюшка своему воспитаннику, ставропольскому диакону Димитрию, который всегда привозил в «Слепцовку» новинки религиозной литературы и церковную периодику. – Журналы дорогие, почта здесь приносит. Какие новые книги, брошюры можно брать. Отца Арсения есть две книги. Но у них переплет – отрезан корень и клейком помазано, и если до букв поля 1 см, то сшить невозможно. Таких не бери, попробуй разломать их, и если поддаются ломке – значит, на ветер их пускать, хотя они и хорошие по содержанию. А люди-то не знают, что их обманывают. Прости, Господи. Гарантия их на месяц...»

На книгах с твердым переплетом острые углы обычно обрезались и делались немного закругленными. Рассказывают, что однажды родная сестра Батюшки Татьяна Петровна случайно поранила руку острым углом книги, и с тех пор отец Петр во избежание подобного с другими людьми аккуратно закруглял углы и оборачивал их специальной бумагой – так, что казалось, будто книга не претерпела вовсе никакого «косметического» ремонта. Тот, кто знаком с переплетным делом, знает, что оно требует немалых физических усилий. Себя же Батюшка никогда не жалел, и от постоянных работ в своей переплетной мастерской у него развилось, можно сказать, профессиональное заболевание – двусторонняя грыжа, от которой отец Петр сильно страдал, находя некоторое облегчение в постоянном ношении бандажа. Каждая книжка, которая выходила из рук протоиерея Петра Сухоносова, сопровождалась листовкой, содержащей советы, которые он составил сам и отпечатал типографским способом: