Кавказский транзит
Шрифт:
— Мне не нужно, я за рулем, — предупредил его прапорщик.
— Можно подумать, тебя этот руль когда-то сдерживал, — усмехнулся Воробьев.
Сосницкий искоса посмотрел на Нарышкина и отвернулся.
Хозяин дома перевел взгляд, полный надежды, на гостя и спросил:
— Надеюсь, вы не за рулем.
— Ты, — поправил его Нарышкин, тем самым, пытаясь снять образовавшееся напряжение, и сразу добавил, — обращайся ко мне на «ты». Нет, я не за рулем.
Воробьев довольно улыбнулся и налил гостю
— Вообще-то мы к тебе по делу, — произнес Сосницкий, после того как Нарышкин немного закусил.
— Не гони лошадей, — недовольно ответил ему Воробьев, — Как говорится между первой и второй, чтоб пуля не пролетела.
Он вновь взял бутылку и разлил по рюмкам.
— Мы действительно по делу и очень торопимся, — наконец произнес Нарышкин, но все же взял в руки рюмку. — Ты скажи, почему сегодня раньше всех вернулся домой.
— Ребята, вы в своем уме, — усмехнулся Воробьев, настороженно взглянув на каждого из гостей, — Что значит раньше всех?
Нарышкин перевел недоуменный взгляд на Сосницкого, тот непроизвольно опустил глаза, вспомнив, как совсем недавно уверял майора в честности капитана.
— Когда мы приехали на причал, тебя на судне не было, — Сосницкий не стал доводить полную версию Петровича Воробьеву.
— А я сегодня никуда и не выходил. Кеп меня сам отпустил. Сказал, что у меня есть не использованные отгулы и я ему сегодня не нужен.
Он недоуменно посмотрел сначала на Сосницкого, а затем на Нарышкина. Не говоря никаких тостов, он прикоснулся рюмкой к рюмке майора и молча выпил. Гость последовал его примеру и, занюхав корочкой хлеба, спросил:
— А вы, я имею ввиду, весь экипаж, вообще собирались сегодня выходить в море?
— Мы должны были выйти еще два дня назад, вытащить из моря сетки. Но в тот день пришел Петрович и сказал, что у него дела в городе и перенес выход на сегодня. Меня он отпустил сегодня, прямо с причала. А что случилось?
— Ничего не случилось, — ответил Нарышкина, вновь осушив рюмку. Он сунул в рот кусочек сала и продолжил, — Просто Петрович сказал, что у тебя какое-то кишечное заболевание. А у нас за эту неделю уже третье отравление в районе с летальным исходом. Вот Вадим и предложил съездить тебя проведать.
Сосницкий удивленно посмотрел на майора, но в подтверждение своих слов согласно кивнул головой.
— Ну, коль ты жив и здоров, — продолжил Нарышкин, вставая из-за стола, — Спасибо за угощение, будь здоров, Саня, нам пора.
Он протянул руку растерянному Воробьеву и без лишних слов вышел во двор.
Сосницкий, на ходу надевая бушлат, выскочил за ним.
— Куда теперь? — спросил он, подходя к машине.
—
Прапорщик удивленно пожал плечами, немного подумал и стал рассказывать:
— Там ничего сложного нет, если на судне установлен экипаж, допустим 10 человек, то на судне и должно быть десять человек.
— А если меньше? — уточнил Нарышкин.
— Если меньше, то обычно соответствующие структуры предъявляют к капитану административные меры, вплоть до запрета к судовождению.
— А когда обычно проверяют, — не унимался майор, — до выхода в море или по прибытию?
— Ну, если судовладелец заявляет, что его плавсредство не выходит в Черное море, то документы оформляются на заставе без присутствия экипажа, и это не факт, что оно вообще выйдет. Поэтому на причале их никто не провожает, а вот по возвращению могут встретить.
— А кто обычно встречает?
— Да кто угодно, — ответил Сосониций, — можем мы — пограничники, может — Рыбинспекция, может — Инспекция по маломерным судам, инспекция по судоходству, их сейчас столько развелось, что всех и не запомнишь, даже водная милиция контролирует.
— И всех членов экипажа проверяют согласно документам? — не унимался майор.
— Юрий Александрович, — снисходительно тоном отозвался прапорщик, — Все контролирующие структуры интересуются только тем, что на борту, а экипаж считают поголовно. Им не важно, кто там Вася Пупкин или Сеня Морозов, лишь бы численность совпадала. А что вас так это заинтересовало?
Нарышкин постучал пальцами по холодному металлу капота, что-то напряженно обдумывая, и, наконец, произнес:
— Исходя из того, что ты мне рассказал, к берегу буксир пришел в составе 6 человек. Просто, когда мы подъехали, капитан не хотел светить перед нами этого шестого человека.
— Так его и не было, — удивился Сосницкий, — я же все судно осмотрел, там негде спрятаться, слишком мала посудина.
— А он и не прятался, — пояснил Нарышкин, — он спокойно сидел в кабине «Газели» и делал вид, что спит. Меня что-то отвлекло, и я не успел проверить документы у второго водителя.
— Если честно, то я тоже не понял, для чего нужен второй водитель. Из Крыма езды всего пять часов.
— И я об этом же, — согласился Нарышкин, — За пять часов он, якобы, так устал, что спал мертвецким сном. Бред какой-то, а мы повелись на это, как последние лохи.
Нарышкин от досады ударил кулаком по машине и решительно скмандовал:
— Поехали назад, может, еще успеем.
Сосницкий прыгнул за руль и мгновенно тронулся с места. Они летели по пустынным улицам рыбацкого поселка, периодически поднимая облако брызг многочисленных подмороженных луж.