Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)
Шрифт:
Вел ли приемный отец переговоры с царем относительно двух девиц, включая Кайю? Вел, конечно, раз уж все зашло так далеко, но в отношении моей Кайи, как говорится, был нюанс.
Сделал ли царь моей Кайе предложение от лица великого князя? Сделал.
Между прочим, возникла бы очень серьезная неприятность, вздумай я тогда ответить согласием. С такими вещими здесь не шутят, и оба шутника оказались бы по уши в дурно пахнущей субстанции.
Так в чем же тогда заключалась ложь? А в том, что им обоим…и приемному отцу, и Государю…мой ответ был заранее известен. И рассказ о снах явился для Государя хотя и
Ложь без лжи. Идеальная ложь.
Совершенно очевидно, что поведенческая модель моей личности (некоторых ее аспектов) секретом для папаши и царя не является. Ее «измерили», «взвесили» и точно предсказали мой ответ, без всяких там «голосов в голове» и «снов».
И в этом нет ничего удивительного, ведь «играя» с такими людьми, как папаша и царь, «играешь» не только и не столько с ними самими, но еще и с работающими на них мощнейшими think tank (*аналитический центр — прим. автора), как там говорят американцы.
И если кто-то вдруг сомневается в этом, легкомысленно сочтя, будто бы сможет запросто обдурить царя и всю его шайку-лейку, то у этих людей существует огромный шанс встретить на своем пути беспилотный грузовик-самоубийцу. О «потусторонних кукушатах» никто до сего дня и знать не знал (я так предполагаю, по крайней мере), однако вон как оно с жандармами вышло. Не зная о существовании подобных мне людей, об их деятельности, похоже, вполне осведомлены.
Зачем бы папаше и царю потребовалась такая странная схема и чего конкретно они от меня хотят, прямо сейчас выяснить невозможно. Однако причина…очень серьезная причина…без сомнения, имеется, иначе бы «городить» такой «огород» точно бы не стали.
Чтобы в итоге не разочароваться в этих людях… — я взглянул на папашу, — в них никогда нельзя очаровываться. Они — «игроки» на «разлинованном листе», а посему…«играй», Кайа, «играй», ведь иного выбора у тебя нет.
— И да, пап…если все, и правда, так, как ты говоришь…сам знаешь, о чем…то я вынуждена перед тобой извиниться. — как ни в чем не бывало произнес я, усевшись рядом с ним.
— Думала, что нам с твоей матерью нет до тебя никакого дела и все, чего мы желаем — поскорее убрать тебя с глаз долой? — улыбнувшись, поинтересовался папаша, вырвав из блокнота листы.
Он, достав из кармана крупную серебряную зажигалку, встал и прошел к мусорке, после чего сжег исписанные листы, а пепел стряхнул в урну. А когда вернулся на место, не дожидаясь моего ответа, продолжил.
— Ты судишь о нас по своему деду, но это неверно. Я просто хочу, чтобы ты знала, твой дед — не абсолютное чудовище, которому было плевать на жизни и судьбы детей, внуков и правнуков. В прошлом случались серьезнейшие политические катаклизмы, и наша Семья не раз бывала на гране физического уничтожения. Однако Филатовы под его руководством преодолели все трудности, достигнув при этом определенного положения в обществе, а твой дедушка…ему приходилось жертвовать членами Семьи…многими…ради спасения всех. Он не добрый и не жалостливый человек, но… — папаша пожал плечами. —
— Матушка сейчас в деревне. Хорошо там, наверное…
— Там прекрасно. — подтвердил папаша.
— Хочу сбежать туда, когда все закончится…хотя бы на какое-то время.
— Знаешь… — папаша, играясь с зажигалкой, усмехнулся, однако видок у него стал…озлобленным, что ли. — Меня всю мою жизнь…каждый божий день…с самого раннего детства готовили к тому, чтобы стать во главе Семьи. Однако же, вместе с тем изо дня в день в мою голову вбивали мысль о том, что мне никогда не стать Главой. Каждый божий день… Это… Это…
Он на несколько секунд отвернулся.
Ясное дело, папашу готовили, ведь такая Семья, как Филатовы, имеет очень сложную структуру управления, неочевидную для внешнего наблюдателя. И если ко власти вдруг придет неподготовленный человек…
Приемный отец фактически не имел никаких шансов на Главенство, ибо не является родным сыном бабки, однако его все равно готовили, на тот невероятный случай, если вдруг никого больше не останется.
Однако звезды стали так, как стали…вернее, их поставили нужным образом. Матушка…
— Каждый день, много-много лет подряд, я мечтал сделаться самым обычным парнем. «Незнатным». И убежать. Так далеко, как только возможно. Так что нет, ты не одинока в своем желании.
Воцарилось молчание.
— Мне очень нужно позвонить маме. — сказал я, доставая из коробки видеофон.
— Звони.
Глава 137
— При-и-и…
Матушка осеклась на полуслове, когда вместо ожидаемой физиономии своего супруга (это же на его имя оформлен видеофон), увидала мою.
— Привет, мам! Надеюсь, у вас там с моим братцем все нормалек? Прости, пожалуйста, не хотела прерывать твою сельскую нирвану, но…
— Что опять случилось?
— Есть чем записать?
— Диктуй.
До самого последнего мгновения я размышлял, а стоит ли сообщать матушке о наличии у меня подобного инструмента. И в итоге пришел к выводу, что иного варианта, кроме как «засветить» свою поделку, не осталось. Срочно поведать (сегодня…сейчас!) о возможном покушении на великих княжон — дело необходимое. Причем сделать все нужно таким образом, чтобы никто из посторонних…из тех, кто теоретически может «слушать эфир» (или если потом вдруг поднимет записи наших разговоров)…ни о чем не прознал.
Впрочем, обладания этим инструментом лишить меня она не сможет. Равно как не сможет и читать переписку прочих лиц, пользующихся оным. Ну а то, что будет в курсе…что ж, такова цена.
И я принялся диктовать адрес иностранного удаленного хранилища, где разместил одну из копий своего мессенджера.
— … а пароль…ты же не забыла, на чем мы все играем? — спросил я.
На короткое время повисла тишина.
— Не забыла.
— Вот и отлично! Там же найдешь краткую инструкцию. Все, жду!