Каюр
Шрифт:
Глава 3
— Эт чего эта Тимоха? На каковном он? — Матвей очухался первым и продолжая глядеть на меня пихнул эскимоса в спину так, что он едва не улетел на прибрежную гальку — Чего он балакает?
— На английском это! — Я ответил сам, и обличительно ткнул в Матвея пальцем — Я говорю, почему меня не спросили, хочу ли я на зимовке остаться?!
— Чаво?! — Матвей тут же позабыл, что его племянник вдруг неожиданно заговорил на английском языке, его возмущению не было предела — А кто тебя соплю будет спрашивать?! Не дорос ещё поперёк мово слова гавкать! Сказал останешься, значит останешься! Пригрел на своей груди змею! Голос прорезался? Так я враз тебе язык укорочу! Я тебя с Мурманска в Данию
— Они просто скидку просят, платить не отказываются, им собаки сейчас не очень-то и нужны! — Я тоже повысил голос — Про склады врут они, для этого собак они использовать не планировали, они им по весне понадобятся. Этот твой переводчик нихрена язык не знает, вот и не может нормально перевести!
— Знаю я английский! — В спор вступил обиженный эскимос, и вновь меня удивил. Кто из этих двоих настоящий русский, дядька или эскимос? На удивление свою речь Тимоха строил правильно, он не коверкал слова как мой вновь обретённый родственник — Я всё нормально перевёл! Тебе-то Сидор откуда знать, ты же в нем не в зуб ногой! Я с английской миссией на северные острова ходил проводником, два года с ними как-то же общался?!
— Вот именно, что как-то! Моя твоя понимать, собака на парень менять! — Передразнил я эскимоса — И вообще, не лезь в наш разговор папуас мелкий!
— Простите, вы говорите на английском? — Мою пламенную речь перебил Соверс.
— Свободно говорю! — Кивнул я головой — И весь ваш разговор я слышал. Вы мистер Соверс, наверное, позабыли, что рабство почти во всём мире уже отменено? Не кажется ли вам, что решать судьбу человека, не спросив его самого, это как-то по-свински?! И вообще, зачем вы хотите развести человека на деньги, если он выполнил свою работу? Матвей привез вам собак с запасом, на сани нужно их от силы десяток, а сейчас в каждой упряжке по четырнадцать собак. И даже то, что две погибли, а четыре в полную силу смогут работать только через несколько недель никак не повлияет на ваш график проведения экспедиции. Тем более, что вы собираетесь использовать собак только весной! Расплатитесь с ним, мы научим вас ходить на санях и уйдем с острова. Ни на какую зимовку я не останусь!
— Выбирайте выражения молодой человек! — Соверс нахмурился, а стоящий рядом доктор досадливо скривил лицо — Мы ещё ничего не решили! Ваш дядя подрядился доставить нам припасы и собак, претензий по срокам доставки нет, так как припас мы покупали сами, то и к этому тоже я придираться не буду. Но собаки… Собак мы и просили с запасом, а сейчас их в притык! До весны ещё далеко, и если в своре подохнет ещё несколько голов, мы останемся без саней! Где гарантия, что те четыре штуки, что покалечились, вообще выживут?
— Я вам это гарантирую! Я вообще-то ветеринарный врач! Можно сказать, я их уже вылечил, за ними теперь нужен только минимальный уход и всё будет в порядке. — Горячась в пылу разговора на повышенных тонах, я забыл об осторожности.
— Вы каюр и ветеринар?! — Соверс и доктор переглянулись. — Однако! Где вы учились, уж слишком вы молоды.
— В Санкт-Петербурге я учился — Буркнул я, уже успев пожалеть о своей несдержанности — И не так уж я и молод.
— Ваш дядя сказал, что вам всего восемнадцать, выглядите вы конечно немного старше, но всё же не стоит думать, что, прожив меньше двух десятков лет, можно считать себя стариком — Соверс засмеялся —
— Семейный бизнес, решил помочь дяде в делах. А собак я всегда любил, так что управление упряжкой для меня скорее любимое хобби, чем работа — Постарался выкрутится я — Да и путешествовать я люблю, хочу повидать мир, пока молодой.
Пока мы беседовали с американцами, Матвей и Тимоха стояли и круглыми от удивления глазами смотрели на меня. Видимо раньше тот Сидор, которого они знали, не отличался особым интеллектом и знанием иностранных языков. Да пофиг теперь уже. Обратно время не отмотаешь и ничего не поменять, я с ними только до большой земли планирую добраться, а дальше наши дороги по любому разойдутся.
— О чем они говорят? — Наконец отмер Матвей и снова пихнул эскимоса.
— Я не всё понял, но вроде бы Сидор говорил им, что обманывать честных подрядчиков, которые выполнили свои обязательства не хорошо, а с собаками всё в порядке будет, он сам их лечить будет — Не уверенно ответил эскимос — Ещё говорит я дяде в делах помогаю, пока молодой и бестолковый.
— Добре! — Обрадовался Матвей — А то ишь, брыкаться вздумал! Хорошо, что одумался, а то бы я ему!
— Тимоха, ты дебил! — Отвлекся я от разговора с американцами, краем уха услышав «гениальный» перевод русского туземца.
— Да чё он лается на меня постоянно?! — С обидой в голосе воскликнул эскимос.
— Цыть! За дело лается! Сидор англицкого и не знал никогда, а лучше тебя балбеса на нем балакает! А ты… одно слово папуас! — Матвей в который уже раз врезал Тимохе по спине. Последнее слово в своей речи он произнес с особым смаком, видимо ему понравилось, как я обозвал ни в чем не повинного аборигена. Дядька был большой любитель бранных слов и вставлял их в свою речь по делу и просто так.
— Послушайте, Сидор, так вас кажется зовут? — Руководитель экспедиции между тем продолжил говорить — Будем смотреть правде в глаза, я вас знать не знаю, у вас нет ни каких бумаг и рекомендаций. Быть может вы и ветеринар, но это только ваши слова. Договор не выполнен, и всех денег вы в любом случае не получите, я готов выплатить вам вознаграждение за здоровых собак полностью, а за больных заплачу только тогда, когда буду уверен, что они смогут ходить в упряжке. Так и передайте своему дяде. А сейчас извините, мне нужно заниматься делами экспедиции и вести учет груза. И да, если всё же решитесь остаться с нами на зимовку, я готов вас принять в партию в качестве каюра. С соответствующим жалованием.
Американцы отошли в сторону, что-то обсуждая в полголоса и время от времени поглядывая на меня, а я остался стоять в обществе Матвея и обиженного эскимоса. Я стоял и смотрел им в след, думая о том, что в этом мире я действительно никто. Они правы, у меня нет ни каких бумаг, друзей, родственников, если не считать за них диковатого Матвея, что так любит распускать свои руки. И денег у меня нет. Только сейчас я осознал, что тут мне придется как-то выживать и подниматься практически с ноля.
— Ну чё племяш? Договорился? — В этот раз по спине от Матвея прилетело уже мне.
— А? — Толчок лохматого мужика вывел меня из задумчивости и вернул в реальность — Да, договорился. За здоровых собак они заплатят сейчас, а за больных только тогда, когда будут уверен, что те поправятся.
— Тфу ты! Всё не слава богу! — Матвей снова плюнул на берег острова и обреченно махнул рукой — Ну ладно, хоть так. Пошли в палатку, темнеет уже, хоть сегодня на берегу нормально поспим, а то завтра с утра оплывать. Погода портится, опять по волнам болтаться придётся, потроха трясти. Эх, занесла меня нелегкая в эту мать её Гренландию, хорошо хоть лето теплым выдалось! Собак привяжем, покормим, тяпнем для сугрева и на боковую всем!