Кайвалья
Шрифт:
– Привет, Ясон, привет Иша, – сказала девушка. Ее голос с легкой хрипотцой, звучал неожиданно приятно – Меня зовут О. Я рада, что мы наконец встретились.
***
– Идемте сюда, я кое-что покажу.
Они оба понимали, что все это очень странно, но вместе с тем это было так, словно после долгой разлуки произошла важная, долгожданная встреча. Ясон задал вопрос, который как ему казалось, был единственно верным в данной ситуации:
– Почему мы должны идти с тобой?
На что О. улыбнулась какой-то очень простой улыбкой, в которой таилось еще что-то, очень располагающее и умиротворяющее. Иша
– Потому что настало время получать ответы на свои вопросы, Ясон. Ты же не думаешь, что твои видения о том, как ты тонешь – просто сны? А ты, Иша, мучаешься от чувства вины, но на самом деле не знаешь истинной причины этого.
Они ничего не ответили этой странной девушке. И сейчас, лишь мельком украдкой глядя друг на друга, они спускались за ней по захламленной бетонной лестнице. Наконец втроем они вышли в огромный пустой зал. Под высоким потолком справа и слева шел ряд окон, в которых не было ни рам, ни стекол. Оттуда пробивался мягкий свет утра, пришедшего на смену белой летней ночи.
О. вышла в центр и сказала серьезным голосом:
– Пожалуйста, встаньте за мной. Чтобы ни происходило, стойте спокойно и ждите моего знака. Хорошо?
В ответ они оба кивнули. Пути назад не было.
Сложив ладони, она затянула долгое «аууууууууууммм», которое, казалось, звучало все громче и громче, заполняя собой каждую клеточку пространства, а потом развела руки и пронзительно закричала:
– Хааааарииииииииии!
Тут что-то зазвенело вокруг, откуда-то сбоку на них посыпалась белая пыль и они увидели, как стену впереди рассекло на множество тонких линий, словно разделяя ее на куски. Эти куски вдруг быстро задвигались, будто ожив и стали вываливаться, продолжая вращаться и парить в воздухе.
«Ауууууумммм» – звучало все громче и громче, заполняя весь зал и так словно его в унисон произносило множество голосов. Иша испуганно оглядывалась вокруг – все стены ходили ходуном, гремя и наполняя воздух белой пылью.
Внезапно все вывалившиеся куски встали на место и стены на мгновение полностью ушли в пол. Все затянуло белым дымом, который странным образом совсем не касался их.
Когда дым рассеялся они увидели, что находятся в большом помещении с резными колоннами из красного камня и огромными окнами по бокам, затянутыми стальными решетками. Они стояли перед выходом из здания.
Иша с удивлением смотрела на О. С ее до этого бритой головы копной свисали длинные, сплетенные в локоны пряди. Она повернулась к Ясону и по выражению его лица поняла, что он тоже это видит.
О. повернулась к ним и знаком позвала за собой. Сойдя по низким каменным ступенькам, они ступили на сероватый песчаный берег. Чуть дальше от них лежала сизая полоса реки, тонущая в дневном мареве, а за ней раскинулась набережная с диковинными зданиями, увенчанными башенками и куполами, которые сложно было рассмотреть сквозь плотный, горячий воздух.
– Варанаси, – сказала О. – Очень древний город. К сожалению, я не могу сейчас по-настоящему отправить нас туда. Могу только показать…
– Зачем ты привела нас сюда? – перебил ее Ясон, завороженно глядя на город.
О. мягко улыбнулась: – Нужно же с чего начинать. Треугольник – это только начало ответов. Место, где
– А чего желаешь ты? – спросила Иша, сразу почувствовав, что ее голос звучал фальшиво и тускло. Девушка ничего не ответила, только провела рукой по лицу, и они тотчас перенеслись на другую сторону реки.
Ясон с Ишей оказались в застывшей толпе индийцев. О. стояла в отдалении. Ее босые светлые ноги выделялись на каменной плите набережной, заляпанной красными плевками, коровьими лепешками, присыпанной бумажками и прочим непонятным, стертым до неузнаваемости мусором, а голова снова была обритой. Казалось она ничего не видит вокруг себя и ее совсем не волнует то, что ее светлые стопы касаются мириадов микробов, которые до смерти пугают иностранцев. Не волнует, что вокруг собралась толпа из любопытных зевак, которые раскрыв рот глядят на ее гладкую голову и невиданно белую кожу, шипя друг другу что-то вроде «посмотри, белая как молоко!»
Она сложила руки и слегка склонила голову перед величественным изображением Шивы на желтой стене, которое любовно изобразил неведомый художник – тело с голубой кожей, обернутое шкурой леопарда, в руках сверкающий трезубец. Его глаза прикрыты, губы изогнуты в блаженной улыбке, а третий глаз во лбу милостиво глядит на собравшихся.
Кажется, она слышит звук флейты, раньше, чем на самом деле флейтист, сидящий на последней ступеньке обширной каменной лестницы, сбегающей сверху на гхаты, подносит флейту к губам и вдыхает в нее жизненную энергию, заставляющую петь так, чтобы вынимать сердца, обволакивая их ноющей, сладкой истомой звука.
И тогда она начинает танец. Поднимает гибкие руки, расставляет ноги, делает прыжок вперед к мирно покачивающимся коричневым водам Ганги, по которым скользят узкие лодки, пепел сожженных трупов, цветы в лампадках из сухих листьев. И это сейчас тоже совершенно не волнует ее. Только танец.
Теперь кажется, что ее кожа покрыта серым пеплом из крематориев, который осыпается вниз, а затем взлетает в воздух, когда ее стопы касаются земли. Тело девушки начинает терять четкие очертания, движения размазываются по густому воздуху, наполненному медитативной, завораживающей мелодией и толпа впадает в транс, покачивается в такт ее движениям. Каждый видит великолепного Шиву, но перед каждым он предстает в разных обличьях: богатого вельможи, охотника в джунглях, ужасающего повелителя духов и яванов.
Девушка поднимает руки к небесам и топает ногами, поднимая облачка пыли. И толпа также воздымает руки вверх.
Она снова быстро-быстро двигается, кружится, взмахивает руками и поворачивает в разные стороны голову. Кажется, что теперь у нее длинные волосы, которые чертят в воздухе хаотичные линии. Зазвучал ее тихий, нежный голос:
«Я почти ничего не помню и не знаю о своей жизни. У меня нет полного видения. Каждый день я словно открываю новую дверцу, за которой лежит нечто непознанное. Аккуратная порция непознанного. И там только то, что нужно мне здесь и сейчас. Поэтому я не знаю, где жила раньше и чем занималась в детстве. Я помню себя в моменте и знаю, что я должна делать сегодня».