Казачество в 1812 году
Шрифт:
Несколько раз казаки из полков авангарда Милорадовича пробирались через лес на его противоположную опушку. Оттуда они могли в безопасности наблюдать жизнь вражеского лагеря, видеть расположение в нем сторожевых постов, войсковых биваков, батарейные позиции. Известен случай, когда казачья партия во главе с сотником Урюпинским зашла даже далеко в тыл расположения авангарда Мюрата, не будучи при этом обнаруженной.
Об этих оплошностях дозорной службы наполеоновцев каждый раз казачьими полковыми командирами докладывалось в Главную квартиру кутузовской армии. В ней стала витать мысль о возможности нанесения внезапного удара по стану маршала Иоахима Мюрата за рекой Чернишней. Речь шла не о набеге, а о большом батальном деле.
Наконец,
Сражение 6 октября в восьми километрах севернее Тарутино, где располагался лагерь Главной русской армии, стало называться Тарутинским с легкой руки военного историка А. И. Михайловского-Данилевского в его фундаментальном труде по Отечественной войне 1812 г. Участники того большого события тоже считали, что они «были в сражении». Главнокомандующий генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов называл его «битвой под Чернишнею», маркиз Арман Коленкур, автор известных мемуаров «Поход Наполеона в Россию» – «сражением в Винково».
Обстоятельства, которые привели стороны к Тарутинскому сражению на земле Калужской губернии, таковы. Место, где река Чернишня впадает в реку Нару (приток Оки), в то далекое время находилось в 90 километров от Москвы. Чернишня протекала по холмистой местности, покрытой тогда во многих местах лесами. В речной долине находились три больших деревни – Винково, Тетеринка и Дмитровское.
Здесь проходила Старая Калужская дорога (участок Тарутино – Винково – Спас-Купля). Вдоль нее расположились основными силами кутузовская армия (в долине реки Нары) и войска маршала Иоахима Мюрата, авангард Великой армии (в долине реки Чернишни). Лагеря неприятелей были по-походному обустроены и защищены хорошо устроенными батарейными позициями.
Противники сторожили действия друг друга. Им было от чего чувствовать себя в большой опасности: между ними находился большой лесной массив, не занятый войсками. Это давало русским и французам возможность скрыто пройти через него и неожиданно появиться на противоположной окраине леса. Но до дня 6 октября стороны такой многообещающей возможностью на войне не воспользовались.
Авангард Великой армии, который включал в себя большую часть наполеоновской кавалерии, стоял биваками на всем протяжении течения (13 километров) реки Чернишни. Собственно говоря, это были не только войска корпуса маршала Мюрата, но и дивизии 1-го корпуса маршала Даву, Польского корпуса князя Понятовского. Здесь были полки французские, польские, немецкие (из ряда германских государств): пехотные, кавалерийские. Артиллерия имелась в штатном составе.
За время непродолжительного пребывания Наполеона в Москве положение Великой армии только ухудшилось. Причем это коснулось в первую очередь кавалерии. «Во время сего бездействия, продолжавшегося целый месяц, французы потеряли значительное количество людей на фуражировках. …В неприятельской армии оказалась большая нужда в продовольствии. Французы стали употреблять в пищу своих лошадей; те же, которые оставались, были так слабы, что когда казаки подъезжали к их передовой цепи, то неприятельские всадники, занимавшие форпосты, спрыгивали с седла и бежали назад, оставляя лошадей на месте неподвижными».
Тарутинскому сражению 6 октября предшествовало одно немаловажное событие в неприятельском стане, о котором русское командование не знало. 5 октября в расположение войск Неаполитанского короля маршала империи Иоахима Мюрата прибыл из Москвы долгожданный обоз с провиантом и водкой. Было доставлено и жалованье за два
«Во французских лагерях изголодавшиеся солдаты набросились на припасы и пьянствовали всю ночь напролет. Даже многие офицеры, забыв о службе, провели всю ночь в беседе и утром были почти совершенно неспособны к исполнению своих обязанностей. Особенно во втором корпусе Себастьяни, где забыли о всякой осторожности и не выслали даже, по обыкновению, утренних разъездов».
Надо заметить, французская кавалерия, стоявшая походными лагерями на противоположном берегу реки Чернишни, чувствовала себя в большой опасности. Меры безопасности, сторожевая служба исполнялись неукоснительно. За два часа до рассвета кавалерийские полки и эскадроны (так, к примеру, было заведено во 2-м резервном кавалерийском корпусе генерала Себастьяни) садились на коней и в таком боевом положении находились до восхода солнца: именно в это время ожидались атаки русской конницы. Особенно казачьей, которая могла лихо ударить в пики и дротики, а потом, повернув своих степных лошадок, могла, рассыпавшись, раствориться в лесах.
Если к рассвету ничего не случалось и опасность со стороны лагеря кутузовской армии не грозила, часть кавалеристов разнуздывала и расседлывала своих лошадей. Затем всадники приступали к утреннему уходу за ними. По этой-то причине, когда казачьи полки генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова начали свою знаменитую в истории Отечественной войны 1812 года атаку, часть кавалерии неприятеля не могла сразу же «вскинуться» на коней.
Помимо вышеописанной меры предосторожноси в мюратовской кавалерии, в окрестные леса (прежде всего в большой Дедневский лес) высылались передовые заставы и кавалерийские ведеты (разъезды). Однако из-за заметного истощения лошадей такие сторожевые посты на деле не отличались подвижностью и далеко в «чужой» лес старались не заходить даже по дорогам и тропам.
…Русские войска выступили из Тарутинского лагеря вечером 5-го числа. Генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов лично наблюдал за тем, как полки рота за ротой, эскадрон за эскадроном, сотня за сотней молчаливо переправлялись через реку Нару. Погода была сухая, но земля виделась влажной: потому не было слышно ни шествия колонн, ни движения артиллерии – орудийных запряжек и зарядных ящиков.
Было запрещено разговаривать в строю, курить трубки, высекать огонь. Всадники удерживали лошадей от ржания. «Все приняло вид таинственного предприятия». Войска выступали при далеком светлом зареве огней французского лагеря, которые ясно указывали на его местонахождение. Назначенные для атаки полки в колоннах расположились на ночлег там, откуда им предстояло на рассвете следующего дня двинуться на неприятеля. Солдаты улеглись спать на холодной земле, ружья были поставлены в козлы. Походные биваки прикрылись недремлющими дозорами.
Русские войска, назначенные для атаки, выходили из пределов армейского Тарутинского лагеря шестью колоннами. Все они должны были одновременно подойти на рассвете к французскому стану и, как задумывалось, атаковать его одновременно с разных направлений. Но на войне хорошо задуманное реализуется полностью и более чем успешно не часто, особенно при проведении больших наступательных операций.
Ночь выдалась темная, с проводниками командиры откровенно оплошали. Дул холодный сырой ветер; по грязным проселочным дорогам пехота, да и кавалерия тоже, еле тянулись. Пушки и зарядные ящики увязали в грязи. Только казаки, как в суворовской «Науке побеждать» пролезали на своих степных лошадках всюду, словно такие дороги, да еще потонувшие в ночной темени, были им не помеха и хорошо знакомы. Казачья колонна графа В. В. Орлова-Денисова одна-единственная в назначенный час вышла на место, откуда ей надлежало атаковать вражеский лагерь.