Казачество в 1812 году
Шрифт:
Маршал империи Л. А. Бертье, начальник главного штаба Великой армии, озаботился такой бедой еще во время своего «сидения» в сожженной Москве. Он действительно был большим мастером вождения войск на театрах войн, которые вел его император. 21 октября Бертье, в частности, отправил предписание вице-королю итальянскому Эжену (Евгению) Богарнэ, в котором говорилось:
«Ваше высочество!
Настоятельно необходимо изменить порядок походного движения ввиду того, что у неприятеля такое количество казаков. Нужно двигаться, как мы ходили в Египте, с обозами посередине, сомкнуто во столько рядов, сколько позволяет дорога, имея полубатальон в голове и полубатальон в тылу; необходимо вести батальоны
В том, что эти батальоны пойдут на некоторых дистанциях один от другого, неудобства нет, если разместить между ними, по флангам, по нескольку орудий. Нельзя допускать ни одного отдельного или безоружного человека…
Так как для производства отступательного марша достаточно корпусов герцога Эльхингенского и принца Экмюльского, то императору угодно, чтобы Ваше высочество продолжали со своим корпусом двигаться на Смоленск большими переходами».
…После Вязьмы, 23 октября, генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов дал новое предписание войскам, которые непосредственно преследовали Великую армию по столбовой Смоленской дороге. В приказе главнокомандующего говорилось:
1) Милорадовичу идти по пятам неприятелей и теснить их сколько можно больше.
2) Платову стараться с правой стороны дороги опережать их одним переходом, нападать на головы французских колонн во время марша их и беспрестанно тревожить.
3) То же самое исполнять графу Орлову-Денисову с левой стороны дороги.
4) Давыдову и графу Ожаровскому с их армейскими партизанскими отрядами по возможности приблизиться к Смоленску…
Полководец писал в своих повелениях казачьим вождям генералу от кавалерии М. И. Платову и генерал-адъютанту В. В. Орлову-Денисову: «Такой род преследования приведет неприятеля в крайнее положение и лишит его большей части артиллерии и обозов». То есть это было полное одобрение главнокомандующим предшествующих авангардных действий казачьих отрядов, начиная от боя под Колоцким монастырем.
Милорадович отправил по столбовой (Новой) Смоленской дороге казачий отряд генерал-майора Карпова. В подкрепление ему был послан отряд генерал-майора Юрковского. Атаман Платов от Дорогобужа повернул вправо, догоняя походную колонну вице-короля Итальянского Эжена Богарне: 4-й армейский корпус еще сохранял известную боевую силу и организованность. Поэтому «истребление» его виделось задачей непростой, но совершенно необходимой для победного завершения военной кампании 12-го года.
Выступивший из Дорогобужа 27 октября казачий отряд (бригада) под командованием генерал-майора А. А. Юрковского, имевший 10 конных орудий, настиг неприятеля у сожженного села Усвяты. На его пепелище французы разбили свой бивак, разведя костры. Они устроили привал под защитой поставленных на батарейной позиции 8 орудий и сдвинутых обозных фур. Вражеский вагенбург напоминал полевую крепость, защитники которой решили обороняться до крайности.
Юрковский приказал подвести пушки как можно ближе к Усвяту и открыть огонь сперва залпом, а потом беглый по вражескому стану на противоположном речном берегу Ужи. Первые пушечные выстрелы вызвали панику среди французов: они бросили свою 8-орудийную батарею и прочие походные тяжести, снялись с бивака и «побежали» к Смоленску.
Казачий отряд перешел через реку Ужу и устремился в погоню. По пути было встречено до 2 тысяч «отсталых чинов» неприятеля, «отдававшихся в плен». В тот день трофеями казаков стало 27 вражеских орудий. Однако достичь Соловьевой переправы полкам генерал-майора Юрковского не удалось: не доходя до нее всего пять верст, летучий отряд остановился биваком в заснеженном лесу, будучи настигнут здесь сильной метелью. Люди и кони
Соловьеву переправу на следующий день, 28 октября, брал отряд полковника Карпенкова, который имел под своим начальством три полка: егерский, драгунский, казачий и 4 орудия. Французы все же успели разобрать («сломать») мост и уйти к Смоленску. Отряд Карпенкова перешел на противоположный берег по еще тонкому льду и соединился с казачьей партией Грекова, после чего двинулся дальше к Валутиной Горе, «сторожившей» с востока подступы к городу-крепости Смоленску.
Затем в летопись «грозы 12-го года» вошло дело под Ляховом, деревней Смоленского уезда, стоявшей в 42 километрах к юго-западу от Смоленска. Ляховский бой 28 октября знаменит тем, что он явил собой высокий пример полного успеха взаимодействия армейских партизан и казачьих войск в еще далеко не законченной войне.
В районе Ляхова находилась сводная дивизия генерала Л. Бараге д'Ильера, разбросанная в разных местах: в селениях Болтутино, Холмы (Холм), Язвино, Ляхово, у Долгомостья. Дивизия, сформированная в Смоленске, имела более 6 тысяч человек при шести орудиях, считалась свежей, «не голодной» и потому боеспособной.
Для того чтобы разгромить бригаду генерала Ожеро, стоявшей в Ляхово, и нанести поражение всей дивизии, свои силы объединили летучие отряды («корпуса») А. П. Ожеровского и В. В. Орлова-Денисова, армейские партизанские отряды Д. В. Денисова, А. Н. Сеславина и А. С. Фигнера. Удар по Ляхово наносился силами численностью около 3300 человек. Были блокированы сильными заставами дороги от Ляхово на Долгомостье и Язвино: оттуда неприятель мог получить сильное подкрепление.
Командир летучего отряда генерал-адъютант граф В. В. Орлов-Денисов послал штабс-ротмистра Чемоданова известить бригадного генерала Ж. П. Ожеро, имевшего в Ляхово 1100 человек пехоты и два эскадрона конных егерей, о бегстве французской армии и о том, что он окружен, требуя сдаться. Однако наполеоновский военачальник капитулировать не согласился, видя, что к нему на помощь готова прийти кирасирская кавалерия (3 полных эскадрона, 500 человек пехоты, охранявших дивизионный обоз), теснившая казаков у Долгомостья.
Тогда Орлов-Денисов послал на подкрепление казакам, которые вступили в схватку с французскими кирасирами и пехоты, двигавшихся из Долгомостья к Ярцеву, всех, кого мог послать. Казаки, усилившись, атаковали вражеских кирасир, и в отчаянном рукопашном бою обратили их в бегство. Преследование велось около 15 верст, пока наполеоновские латники с их измученными погоней конями не оказались припертыми к болотистому ручью. Там их почти полностью перебили («истребили»).
700 кирас, снятых с убитых французских латников, стали подтверждением одержанной победы. Впоследствии эти трофейные кирасы были переданы в Псковский драгунский полк, став его реликвией до самого 1917 года, до расформирования этого полка, как части старой армии России.
Вместе с тремя эскадронами кирасир французы лишились дивизионного обоза, а самое главное – большого транспорта с провиантом и фуражом, собранным на Смоленщине. Наполеон знал об этих армейских запасах и очень рассчитвал на них, желая задержаться в Смоленске и там хорошо «подкормить» свои войска.
Полный разгром этих вражеских сил оказался плачевен для бригады генерала Ожеро, атакуемой у Ляхово со всех сторон. После того как орудия партизан Сеславина меткими выстрелами подорвали у неприятеля патронные ящики, к Ожеро явился парламентер в лице отважного партизана капитана Александра Фигнера, который заявил генералу, что его отряд окружен силами в 15 тысяч человек при 8 орудиях.