Казачество в 1812 году
Шрифт:
…Отступление, пока еще не бегство, Великой армии из пределов России стало очевидностью. Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, полководец с несомненным даром стратегического предвидения, понимал, что только настойчивое преследование Наполеона приведет императора французов к полному краху на войне, им начатой. Но для этого, по кутузовскому разумению, еще сильный и опасный неприятель должен был провожаем из пределов Отечества полками «степных ос» атамана Матвея Платова, одно имя которого уже наводило на многоязычного неприятеля страх и волнение.
23 октября главнокомандующий отправляет атаману Войска Донского предписание о способах действий
«Генералу от инфантерии Милорадовичу приказано от меня следовать по большой дороге за неприятелем и теснить его сколько можно более. Вследствие чего, Ваше высокопревосходительство, старайтесь выиграть марш над неприятелем так, чтобы главными силами вашими по удобности делать на отступающие головы его колонн нападения во время марша и беспрестанные ночные тревоги. Сие самое предписано графу Орлову-Денисову делать слева по большой дороге.
Таковой род преследования приведет неприятеля в крайнее положение, лишив его большей части артиллерии и обозов. При сем прошу Вас меня сколь можно чаще уведомлять о положении Вашего корпуса и о успехах, в коих я не сомневаюсь».
Успехи действительно не заставили себя долго ждать. Уже на следующий день, 24 октября, М. И. Голенищев-Кутузов подписал очередное донесение императору Александру I, в котором речь шла о сражении при Вязьме, но начиналось оно рассказом о действиях казачьего отряда В. В. Орлова-Денисова:
«Имею счастие донести Вашему императорскому величеству, что после донесения моего от 20 октября о действиях генерала от кавалерии Платова от Колоцкого монастыря к г. Гжатску, генерал-адъютант граф Орлов-Денисов 21-го числа на рассвете атаковал в разных пунктах при г. Вязьме находившиеся там из разбитых неприятельских полков партии. Оные сопротивлялись упорно, но везде были поражаемы.
При сем случае отбито у неприятеля одно батарейное орудие и более 40 повозок с разным добром.
Взято в плен: Дюка де Бассано секретарь Камюзе с канцеляреию, саксонский гвардии капитан Гартунг, штаб-доктор Швабгауз, 3 комиссионера корпуса маршала Нея и нижних чинов 130 человек…
По взятии Вязьмы авангард наш, пройдя сей город, расположился на Смоленской дороге, а легкие войска под командою генерала от кавалерии Платова гнали неприятеля от Вязьмы до Еренина…»
…Полководец Голенищев-Кутузов в стратегической игре с не менее опытным Бонапартом, по донесениям атамана Платова и командиров армейских партизанских отрядов, как шахматный гроссмейстер, каждодневно просчитывал тактические ходы своего соперника. Наполеона нельзя было выпускать из России с немалой частью его войск: на территории Восточной Пруссии и в Герцогстве Варшавском, в германских крепостных городах стояли сильные французские гарнизоны и та часть Великой армии из второго эшелона, которая не «уместилась» на маршрутах Русского похода.
Поэтому полководец, глядя на карту военных действий, видел путь движения Главной русской армии, ее авангарда под командованием генерала от инфантерии суворовца М. А. Милорадовича и, естественно, казачьей конницы. Ей, легкой на подъем, способной проделывать марш-броски по заснеженным полям и лесам, не раз менялись направления действия по пути к Смоленску.
Стаи «степных ос» днем и ночью продолжали кружить вокруг походных колонн
На дальних подступах к Днепру, уже на Смоленщине, атаман М. И. Платов получил от главнокомандующего новое предписание. Собственно говоря, это был план продолжения преследования врага, который раз за разом пытался улизнуть от преследователей, уйти от их ударов:
«Поелику армия берет свой путь по левому берегу Днепра, то и приказал я генералу от инфантерии Милорадовичу со вверенным ему авангардом, к коему присоединяется и граф Орлов-Денисов со своим отрядом, оставить Большую Смоленскую дорогу от Михайлова, взять влево на Ельнинскую в направлении к Смоленску. Вследствие чего извольте с прочими казачьими полками преследовать быстро неприятеля по Смоленской дороге, идущей от Дорогобужа.
Хотя река Днепр будет разделять наши действия, невзирая на то, ожидаю я частые рапорты от Вашего высокопревосходительства, в коих прошу упоминать действительное направление неприятельских войск, дабы я, соображаясь с тем, мог бы взять свои меры».
Отдельные армейские партизанские отряды с их казачьей «составной» получают кутузовские приказы на ведение разведки. Одно из таких предписание из штаб-квартиры Главной армии получил капитан Александр Сеславин, кавалер ордена Георгия Победоносца 4-й степени за Бородино, один из легендарных партизанских командиров «грозы 12-го года». Именно Сеславин первым получил достоверные сведения об оставлении Наполеоном Москвы и его движении на Калугу, что стало предтечей сражения у Малоярославца.
Полководец М. И. Голенищев-Кутузов знал не понаслышке достоинства сеславинских партизан и их на редкость удачливого командира, недавнего офицера Лейб-гвардии артиллерии. Поэтому тот и получил 27 октября задание из числа опасных: на большом удалении от русской армии разведать наличие сил наполеоновских войск в городе Могилеве и его окрестностях. Капитану Сеславину предписывалось:
«Весьма нужно знать, есть ли неприятель в Могилеве и есть ли в оном городе какие-либо запасы. Дабы затруднить марш неприятелю, не возможно ли истреблять все мосты на пути их, чему много способствовал и вчерашний случай. Неприятель вчерашнего числа, не уходя 8 верст от Дорогобужа, должен был чинить мост в виду нашего авангарда. При сем случае потерял неприятель 6 орудий, более 600 пленных.
Не забывайте писать вашего местопребывания, числа и часа отправления».
Известно, что Михаил Илларионович высоко ценил бесстрашие и отчаянность А. Н. Сеславина, капитана Лейб-гвардии артиллерии, произведенного за блестящее дело под Ляхово сразу в чин полковника (!) и назначенного командиром Сумского гусарского полка. Его небольшой полуказачий отряд творил на войне подлинные чудеса и при ведении разведки, и в нападениях на отступающего неприятеля. Полководец в письмах командиру конных партизан-армейцев не раз сообщал о действиях (!) Главной русской армии и своем местонахождении. Делал он последнее для того, чтобы разведывательная информация особой ценности, поставляемая в кутузовскую штаб-квартиру Сеславиным, не терялась и не запаздывала с казаками-курьерами. Примером может служить письмо от 1 ноября из Щелканово: