Казачьи сказки
Шрифт:
И уже летела прямо ему в очи Костлявая с оскалом черепа и косою в руках.
И понял казак, что погиб.
И встал хорунжий, выпрямил истерзанное старое тело свое и перекрестился! А затем, не мигая, глядя прямо в глаза смерти, плюнул в самый ослепительный оскал ее.
И в ту же минуту все исчезло!
Очнулся Емельян в пыльном бурьяне у кладбищенской дороги. Мимо шли казаки, неся на плечах гроб, взятый в часовне.
Два черноморца в широченных шароварах шли за гробом, негромко переговариваясь:
– Жалко хорунжего! – говорил
– Положим их вместе! – сказал второй. – Я, грешным делом, когда приехал с пакетом хорунжий, да стал в покоях рядом с Марьяной, еще подумал – нет лучше пары. Говорят, их и атаман благословил.
– Бедный атаман! Каково ему будет узнать посреди сражения, что дочка и хорунжий померли.
Услышав эти слова, все понял Емельян и попытался встать, но едва мог приподняться на старческих ногах.
– Так вот не поддамся же сатанинской силе, а хоть бы и самому сатане! – сказал он и, встав на колени, прочитал молитву.
С каждым словом сила вливалась в его изможденное тело, и вот мог он уже встать на ноги, а когда прочитал Богородицу, то смог медленно пойти по дороге. Надсаживаясь, вынул он из плетня осиновый кол и побрел, опираясь на него, как на костыль.
Долго брел он, читая молитвы, пока не пришел на пыльный бахмутский майдан, где ветер гонял всякий сор, потому что весь Бахмут – и казаки, и мещане, и крестьянский люд были в соборе.
Полон был собор и жарко горели свечи. Посреди храма стояли два гроба. Емельян притиснулся поближе и взглянул в лица мертвецов. В одном гробу лежала Марьяна, все такая же прекрасная, как и при жизни. И только показалось Емельяну, что сквозь прикрытые ее веки с черными ресницами неотступно следят за ним горящие ведьмины глаза.
Он глянул во второй гроб, и мороз подрал его по коже. Во втором гробе, в полной воинской справе, лежал он сам. Да так – будто только заснул – еще и румянец не погас на его молодом, чуть тронутом смоляной бородкой лице.
Из алтаря вышел священник и весь причет, чтобы совершить отпевание, но в этот момент толпа раздалась, и старуха явилась ко гробу:
– Люди! – закричала она молодым звонким голосом. – Люди, не верьте глазам своим! Это не Марьяна и не хорунжий, а ведьмаки-оборотни, что украли наш облик и молодость!
– Кто пустил сюда эту сумасшедшую! – зашептали в толпе. – Кто она?
– Та кто ж ее знает! Уж два года, как явилась неизвестно откуда, и живет в доме атамана. Сразу, как он уехал на войну.
Старуху оттеснили, затолкали.
И тут Емельян, которого толпа вынесла ко гробу, высвободил руки и что было силы воткнул осиновый кол в грудь лежавшему во гробе хорунжему.
Страшный вихрь с воплями и визгами понесся по собору. Вылетевши из гроба черной птицей, взвилась ведьма, заслоняя собой гроб хорунжего, который извивался и шипел, как червь, пригвожденный шилом.
И тут Емельян увидел
– Господи Боже мой! Владычица Богородица! – закричал Емельян, и голос его вдруг наполнил всю церковь. – Умоляю вас памятью всех мучеников и страстотерпцев, памятью матери моей и многострадального верного казачества; придите ко мне на помощь!
Яркий луч вырвался из лампады, и скользнула по нему прямо Е руки казака рукоять со святыми мощами.
– Силою честнаго животворящего креста! – прокричал казак – Изыдите от нас силы зла! Вернитесь туда, где ваше место! – и швырнул реликвию прямо в сатанинский клубок.
Грохнуло в храме, черный клуб дыма, стая ворон и летучих мы шей метнулась под купол. Ахнула и раздалась толпа, увидев, что в гробах больше нет ни Марьяны, ни хорунжего, а лежит страшный писарь, проткнутый осиновым колом, и старуха с раскроенным рукоятью сабли черепом.
Два трупа тихо потрескивали, как тлеющие угли, сжимаясь и уменьшаясь в размерах. И вот уже нет ни их, ни гробов, а куча пепла лежит посреди храма.
– Марьяна! – крикнул Емельян, дивясь тому, что вернулся егс прежний голос, и прежний облик, и сила.
И увидел подлинную Марьяну, словно вышедшую из иконы. Она подошла к куче остывающего пепла, вынула оттуда рукоять сабли, золотое монисто и повесила их под иконой Божьей матери. Луч света упал на пепел из-под купола, и он исчез, как исчезает весною снег, не оставив следа.
Пышная была свадьба в Бахмуте! Веселым – застолье, но никто из гостей, даже шуткой, даже обиняком, не вспоминал, как молодые и прекрасные Емельян и Марьяна были жертвою колдовства, как адские силы похитили их молодость, превратили в старуху и безобразного старика. И как силою веры и стойкостью они все одолели.
А через год вел на войну хорунжий Емельян запасной Бахмутский полк на смену тому, что сражался в Прусских болотах, и провожала его молодая жена с младенцем на руках. И только ранняя седина на висках совсем молодых людей говорила о том, что выпало им на долю.
КОНЬ – ОГОНЬ
Жил-был казак. Померла у него жена. Осталась девочка – семилеточка Настенька. Погоревал казак, погоревал, да и женился на другой. Тоже на вдове с двумя девочками – постарше своей-то дочки. Думал в доме хозяйка будет, а таку королеву привел – хоть из дому беги! Села она со своими дочками казаку на шею да поехала! А весь дом да хозяйство на семилеточку – девочку повесили, на Настеньку! Та, беднушка, с утра до вечера по хозяйству колотилась! И скотина, и птица, и по дому работа – все на ней. А благодарности и не дождешься, все тычки да щипки. Мачеха-то, сказывают, ведьмой была. По молодости с рогатым зналася, и чьи это дочки не ведал никто. Сама-то она, вишь, нездешняя была. Где-то уж казак ее выискал, отродясь в станице таких-то не было!