Казацкие были дедушки Григория Мироныча
Шрифт:
Разбудив хлопцев, Палий присел на завалинки возле хаты отдохнуть и, убаюканный прелестью раннего утра, весь погрузился в размышления о далеком прошлом… Вдруг к нему подбежал белоголовый мальчуган в расстегнутой сорочке и белых холщовых штанишках и доверчиво уставил на него свои бойкие глазенки.
— А, здравствуй, Андрейка, здравствуй, мой соловейко! — приветствовал его Палий. — С пташками вставать учишься, — это хорошо: из тебя выйдет добрый казак. И батько твой добрый казак, и дед был славный рубака, царство ему небесное!.. Отчего же и тебе не быть славным козарлюгой?! Когда вырастешь,
Маленький слушатель, воспользовавшись удобным моментом, вырвался из рук «дидуся» и бросился со всех ног догонять перебегавшего через двор рябого котенка.
Над Белой Церковью стояло ясное утро; ни облачка в синем прозрачном небе. Солнце начинало порядком припекать, и Палий отправился искать тени на пасеку.
— Здорово, Нечипоре! — сказал полковник выползшему к нему навстречу из куреня такому же сивому, как и он сам, столетнему деду.
Дед прищурился, поднял руку зонтиком над воспаленными красными веками и, наконец, прошамкал.
— Здоровеньки будьте, пане полковнику!
— Что у тебя добренького?
— Всё добре… только когда б скорей гречиха зацвела.
— На Спаса, значит, медку отведаем…
— Благословит Господь дожить, — отведаем. В эту минуту раздался топот босых ног, и на пчельник ворвался запыхавшийся хлопец.
— Пане полковнику, идите скорей: ляхи у ворот! — крикнул посланец.
— Перекрестись, дурню! — с усмешкой заметил Палий. — Посмотрим, что за гостей нам посылает сегодняшний день!
С этими словами Палий направился к воротам, где его ждали незваные и нежданные гости. Очутившись на дворе, Палий увидел через дубовый частокол группу всадников в разноцветных кунтушах с яркими рукавами. Не замечая приближения старого воина, поляки вели между собой оживленную беседу, причём в этой беседе весьма часто повторялось имя «Маевских».
— Грицко, — обратился Палий к гиганту-запорожцу, стоявшему возле колодца и издали глазевшему на гостей.
— Слушаю, батьку!
— Скажи хлопцам, чтоб приготовились к делу. Рассыпьтесь в бурьяне, в вишняке, в бузине, чтоб вас и слышно не было. Когда крикну: «гайда!» — все ко мне, как пчелы до матки…
— Добре, батьку!
— А теперь, чтоб, кроме самых малых хлопчиков, никого не было видно.
Грицко Кресало моментально скрылся, а хозяин быстро, хотя вразвалочку, по-кавалерийски, направился к воротам.
— Vivat, ясновельможному панству! — крикнул старый вояка у калитки.
— Vivat, пану полковнику! — разом ответило несколько голосов.
— Прошу ясновельможное панство заглянуть в мою убогую хату, — сказал хозяин с поклоном, сам отворяя ворота.
— У пана-полковника все на запоре, как в крепости, — отвечали
— Хе, хе!.. хорошая крепость без гарнизона… Какая это крепость!.. Просто запираем, чтоб цыплята да поросята не поразбежались. Милости прошу…
Гости спешились, передали коней хлопцам-подросткам и направились вслед за хозяином по широкому, густо заросшему травой двору к вишневому саду, примыкавшему к самому дому.
— В садочке ясновельможному панству будет не так, душно, как в хате, — заметил Палий.
Откуда ни возьмись, появились столы, скамейки; возле кухни засуетились бабы-стряпухи; в одном конце двора резали барана, в другом — кололи поросят и потрошили гусей. Старый полковник умел угостить гостей. «Все, что в печи, на стол мечи» — был девиз старого Палия.
— Вы уже простите, любые и ясновельможные гости, что я вас приму не так, как бы следовало; но где же старику управиться с хозяйством? — приговаривал дидусь, рассаживая своих нежданных посетителей на белых липовых лавках, вынесенных из дома и поставленных в тени вишняка, под старой ветвистой березой, давным-давно забравшейся в вишневый садочек. Вишни отживали свое, подгнивали, падали, на их место земля выгоняла новые побеги, а раскидистая береза все уходила ввысь, ширилась и росла.
— Вот, если б моя старая была дома, то и распорядок был бы иной, — продолжал хозяин. — Да, да, это дело бабское…
— А где же пани-полковница? — осведомились гости.
— В Хвастове ее что-то задержало, — коротко ответил хозяин.
«Ясновельможные» пили, ели, снова запивали, расхваливая отсутствующую хозяйку и поглядывая искоса на пана Ястржембского. Палий суетился, но в то же время старался не проронить ни одного слова. Старик прекрасно, понимал, что ясновельможное панство неспроста пожаловало к нему во двор.
Это или разведка, прикрытая старинным знакомством, или какое-нибудь неисполнимое ходатайство, после отказа в котором последуют удары сабель и ножей. Старого казацкого орла трудно было провести. Знали это и гости, и потому долго не решались приступить к главному, предпочитая расхваливать кушанья и напитки.
Но вдруг среди обеда воцарилась мёртвая тишина. Все переглянулись.
— Пане-полковнику! — возвысил, наконец, голос Ястржембский. — пане-полковнику, — повторил он еще более внушительным и торжественным тоном.
— Слушаю, — ответил хозяин совершенно спокойно.
— Я должен объяснить цель нашего приезда, — продолжал усач, как бы умышленно растягивая слова. — Пан-полковник слышал, конечно, фамилию Маевских?
— Да, да, слышал…
— Как же тогда пан-полковник допустил, чтобы его оборванцы, его хлопы, его голота сделали наезд на усадьбу пани Маевской? Маевские имеют сношения с королем, они водили хлеб-соль с гетманом вашим, и вдруг шайка хлопов в одну ночь сжигает усадьбу, грабит владельцев, и если б не прибытие уланского разъезда, то разбойники, наверно, не пощадили бы и самую жизнь ясновельможной пани и её семейства. Эти душегубы, идя на виселицу, называли себя «палиивцами». Отвечай же, старик, — я требую ответа и удовлетворения. При тебе нет твоих гультяев, и ты наш пленник. — Пан Ястржембский положил руку на эфес сабли.