Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Оверерс ткнул за возвышающуюся за спиной отряда призму земли, напоминавшую гигантскую коровью лепешку.
Третья рота продолжала смотреть в землю.
Люка вздохнул. Сам он участия в работе не принимал, поскольку в последней битве сперва получил чеканом в голову, а сразу после этого — обухом топора в плечо и теперь носил на лбу толстую повязку, а левую руку держал на перевязи. Зато мог прекрасно объяснить, что тут вообще случилось. Он начал вставать, чтобы закончить этот спектакль. В конце концов, у них была работа.
— Где Мафхус? — загремел новый капитан.
— Его вызвали к квартирмейстеру за доспехами и шлемами, —
Оверерс-кан-Сумор заморгал, пойманный врасплох.
— Э-э-э-э, тогда кто тут командовал, пока меня не было?
Тишина. Люка снова плюхнулся на землю. В этом-то все и дело.
Потом в стене солдат возникла щель, и отряд распался на две части. А между ними, по пояс в дыре в земле, показалась худая, перемазанная грязью по самую макушку фигура.
— Колесо?
Широкая ухмылка расколола маску засохшей грязи. Из-под нее виднелись куски обожженной красной кожи и обуглившихся волос. Но казалось, что девушка не обращает внимания на раны.
— Оверирс! — переврала она имя командира. — Мы копаем. Земля хорошая. — Колесо набрала горсть почвы в руку и сунула в рот. — Вкуссснотища.
Капитан повел по остальным взглядом. Ни один из нескольких десятков мужчин не пробовал посмотреть на него в ответ.
— Вы не пытались…
— Знаешь, что не получилось бы. — Бонмер-ове-Поск, один из самых старших солдат роты, наконец взглянул прямо на кан-Сумора. — Колесо снова навестили «они». Приказали ей быстро копать, а она приказала копать нам. Ты сам сказал, чтобы мы тогда не мешали ей и делали, что она велит. Фонмер пытался ее удержать, так Колесо сломала о его голову лопату. Нам пришлось его вон там положить.
Все глянули в сторону Люки, где лежал мужчина с перебинтованной головой.
— Ты ее не видел тогда, Оверерс. Вопила, ругалась и плакала попеременно, а мы махали лопатами, поскольку если кто-то переставал, то она напрыгивала на него с когтями.
Согласное ворчание подтвердило его слова. Колесо улыбнулась еще шире, показывая грязные зубы, и сунула в рот новую порцию земли.
Только что повышенный до командира Третьей роты Оверерс прикрыл глаза, а его челюсти минуту ходили из стороны в сторону, словно он жевал кусок старой конины.
— Она не может тут остаться. — Бонмер выглядел по-настоящему смущенным, но решительным. — Мы должны отослать ее в лагерь женщин и детей.
Часть отряда поддержала его. Меньшая часть.
Люка-вер-Клитус вскочил и двинулся в сторону солдат. Сразу же почувствовал головокружение — пришлось остановиться, тяжело дыша, и сражаться с волной тошноты. Но, проклятие, никто не посмеет отослать Колесо в тыл. Она была солдатом отряда и заслужила уважение.
Но, прежде чем он одолел половину дороги, думая, что не обиделся бы, помоги ему кто из негодников, Оверерс-кан-Сумор уже был около девушки, присев на краю дыры, которую она себе выкопала. А судя по состоянию рук и сломанных ногтей, выцарапала в земле. Капитан улыбнулся и ласково прикоснулся к ее голове, гладя по обожженной коже, а Колесо оскалилась еще шире. Ее левый глаз блеснул молочной белизной.
— Она, — начал медленно и тихо Оверерс-кан-Сумор, — солдат взвода разведчиков полка Волка. И у нее на счету побольше проклятых богами хозяев и их солдат, чем у любого из нас. Включая меня. Ты ведь видел ее в Ночь Огня, Бонмер?
Ночь
Люка знал, что Колесо была в первых рядах всю ночь. Мелькала во тьме, как злобный мстительный дух леса. И сражалась. Сперва копьем и саблей, потом, когда потеряла их, ножами, а в конце битвы бегала между деревьями со сломанной рукоятью секиры в одной руке и с камнем — в другой, покрытая смесью пыли, крови и пепла, вопя и убивая каждого гегхийского солдата, который попадался ей на пути.
Особенно яростно преследовала чародеев, словно ее тянуло к Силе, бушующей вокруг них.
Так ее и нашли после битвы, рядом с тремя трупами, в волдырях и со следами огня, что вырвался из-под контроля. Маги, что использовали слишком много аспектированных чар, а потому погибли быстрой, хотя вовсе не ласковой смертью, — а Колесо заплатила за это обожженным слева лицом, закрытым бельмом глазом, волосами, спаленными до корней, и коллекцией ран, которой не устыдился бы и ветеран многих войн.
И кое-чем еще. С того времени совершенно исчезла девушка, с которой можно было поговорить и которую лишь время от времени навещали «они». Люке казалось, что теперь эти «они» стоят вокруг нее днем и ночью, а сама Колесо — откатилась до того дня, когда ее вытягивали из рудника.
Она снова сделалась диким зверьком, танцующим на ниточках безумия, — и порой безумие это поворачивалось против их собственных людей, а потому Люка не удивлялся, что некоторые из них хотели бы от нее избавиться. Но, похоже, новый командир Третьей имел на этот счет свое мнение.
— Мы не отошлем ее. И больше не станем к этому возвращаться. Колесо?
— Д-д-да?
— Пойди умойся. Не хочу, чтобы твои раны привели к гангрене.
Девочка нахмурилась.
— Раны?
— У тебя несколько ссадин. Сейчас кто-нибудь проведет тебя в палатку, там девушки помогут тебе умыться. А мы закончим работу. Хорошо?
Она взглянула на свои руки, на измазанную грязью куртку.
— Ну-у-у, я немного измазалась. У тебя красивый… красивая штука на руке. — Она прикоснулась к карвашу. — Мне нравится цвет.
— Тогда позже найдем тебе что-нибудь желтое для украшения. А сейчас, — чернобородый офицер оглянулся через плечо, — сейчас Пила и Совен отведут тебя в палатку и позовут пару девушек на помощь. Ты должна переодеться и умыться.
Подал ей руку, помогая вылезти из дыры.
— Заберите ее к разведчикам. Ламния знает, что делать. А остальные — сбор! Десятками, а то стоите, словно стадо ослов.
Быстро сформировали некий порядок. Люка-вер-Клитус выпрямился, вздохнул и отправился к солдатам. В голове его шумело, а плечо рвало тяжелой болью, но все указывало на то, что кан-Сумор кроме повышения получил также и новые приказы. А Люке хотелось их услышать. Потом, едва он передохнёт, пойдет проверить, все ли в порядке с девушкой по имени Колесо.