Каждая мертвая мечта

Вегнер Роберт M

— У нас нет никого другого, кто сумел бы пользоваться Силой, — говорила дальше вайхирская женщина. — Этот мир чересчур бесплоден, мертв, слишком мало в нем истинности, чтобы Сила желала его держаться. Даже духи покидают его так быстро, как только могут. Но некоторые из нас умеют замечать… странности.

Взгляд живого глаза Уст Земли почти обжигал.

— Прошу, не пугай меня. — Девочка попыталась отступить, но вайхирская женщина только усилила хватку.

— Ты странная, Одна Слабая, я увидела это своим каменным глазом, едва ты передо мной встала. Тебя окружают души.

Тысячи душ кружат вокруг тебя, и каждая из них несет частичку Силы. Возможно, ты единственная, кто может воспользоваться тут тем, что в твоем мире зовется магией. Ты для нас — единственная надежда.

Глядя в пылающее дикой жаждой око, Кей’ла поняла, что женщина не шутит и не смеется над ней. Уста Земли и правда верила, что девочка умеет колдовать.

— Но ведь ты грозилась, что вы меня убьете, — прошептала она.

— Я врала. Собственному племени я говорю то, что оно желает услышать, но делаю то, что должно быть сделано, так отчего бы мне говорить правду тебе? Но сейчас я не вру. У тебя есть Сила, чтобы освободить нашего бога. Сделай это.

Девочка поняла, что это конец. Что все тут умрут, потому что безумная одноглазая шаманка совершила ошибку. Ведь Кей’ла не обладала никакой такой Силой, она не была чародейкой.

Вой и рычанье вокруг колонны послышались с удвоенной силой, а потом вдруг приугасли. Тварей снова удалось отбросить. Но — как надолго?

— Понимаю. — Уста Земли кивнула и принялась сворачивать цепь, соединявшую Кей’лу и Пледика. — Ты ничего не видишь и не чувствуешь. Ты слишком молода, а в твоей расе магические способности развиваются несколько позже. А значит, тебе нужна мотивация. Поощрение…

Лицо одноглазой мерзко искривилось.

— Ханру! — бросила она коротко.

Кусок Железа и Черный Белый подскочили к Пледику, чьи движения были скованы укороченной женщиной цепью, схватили его и прижали к колонне. Уста Земли легко оттолкнула девочку и собственной саблей, в классическом фехтовальном уколе пришпилила парня к скале. Клинок наверняка попал в одну из трещин, поскольку погрузился больше чем на фут.

Каналоо дернулся, открыл рот, словно готовясь кричать, но издал только глубокий вздох и сжал ладони на рукояти. А Кей’ла выпустила свое оружие и встала неподвижно, с пустой головой и пустым сердцем, неспособная понять, что, собственно, происходит.

Мир ее снова пошатнулся в своих основах. Она доверяла братьям, когда те уверяли, что ей ничего не угрожает на войне, а в итоге она умирала на се-кохландийских крюках. Она поверила, что все будет хорошо, когда ее отбили, — и почти сгорела живьем в фургоне. А когда попала сюда, то осмелилась надеяться, что эти четверорукие — ее друзья, может, не все, но уж точно — Уста Земли, спасшая ради нее жизнь Пледика.

А она…

А она его только что убила!

Кей’ла подскочила к мальчишке и осмотрела рану. Клинок прошил тело насквозь чуть пониже ребер, слева. Она не имела понятия, опасная ли это рана, хотя слышала от отца, что любой удар в живот в половине случаев несет смерть, особенно если кто по-дурному и быстро вытягивает оружие из тела.

Пледик

взглянул на нее и отпустил саблю. Глаза его были большими, а взгляд — отсутствующим, словно он смотрел куда-то за тысячи миль вдаль.

Кей’ла ухватилась за рукоять и попыталась вырвать саблю из скалы. С тем же успехом могла бы стараться сдвинуть с места груженый воз.

«Нет… не позволю… не дам тебе умереть… нет…»

Она уперлась в скалу ногой, напрягла мышцы.

— Это ничего не даст. Сабля застряла в щели так, что и я бы ее оттуда не вынула. — Уста Земли говорила таким тоном, словно давала Кей’ле советы по приготовлению еды. — И не дергай клинок в стороны, потому что сделаешь только хуже.

Она ненавидела, ох, как же она ненавидела этот голос.

— В нашем поселении, когда твоего каналоо хотели убить, ты разъярилась и ударила кулаком в землю, превратив гранитную плиту в пыль. А значит, ты умеешь пользоваться Силой. Можешь не только освободить своего каналоо, но и вылечить его, я полагаю. Умения человеческих целителей — велики. Но сперва ты должна раскрошить скалу. Ударить в нее магией. Наш бог дергает за эту цепь столетиями; нужно совсем немного, чтобы она распалась.

Кей’ла перестала ее слушать. Уперлась и попыталась хотя бы немного сдвинуть рукоять, расшатать клинок, торчащий в щели.

Впустую.

Вокруг поднялась новая волна криков и воя. «Хорошо, — ненависть девочки была свежей и била в голову, словно вино, — пусть вас поубивают! Всех! До единого!»

— Мотивация. Страх, любовь, ненависть. — Уста Земли не собиралась молчать. — Все равно что — лишь бы действовало. Амул ван сарей. Подрусен кале горны!

При этих ее последних словах даже Кусок Железа, который стоял рядом, положил все ладони на рукояти мечей, а его покрытое шрамами лицо побледнело. Кей’ла глянула в сторону, куда смотрел вайхир, и замерла.

Линия обороны четвероруких сломалась, впустив внутрь одно из чудовищ. Пастуха.

У твари было бочкообразное тело, несомненно человеческое, хотя и поросшее зеленоватой шерстью. Опиралось оно на птичьи ноги. Руки доставали до земли, и в движении пастух упирался ими, чтобы не упасть, несколько комично подпрыгивая и приближаясь к Кей’ле. Но голова была обычной. Бледное лицо с несколько угловатыми чертами, черными глазами и длинными белоснежными волосами, может, и обратило бы на себя внимание в Меекхане — но наверняка не вызвало бы удивления.

Создание шло к девочке, совершенно игнорируя вайхиров.

— Гхорны всегда так реагируют на людей. Вид того, кто не превращен в жуткую бестию, кажется им тем, что и не вынести толком. — Голос Уст Земли доносился откуда-то сбоку, словно очень издалека. Кей’ла перестала слышать шум битвы и тихое дыхание Пледика, все заглушал стук собственного сердца в ее ушах: оно колотилось, как военный барабан. — Потому пытаются добраться до человека и перекроить его согласно собственной мерке. Клыками и когтями.