Каждая мертвая мечта

Вегнер Роберт M

А Колесо его нашла. Перевязала полосками ткани, оторванной от собственной куртки, и, поддерживая, провела к лагерю, непрерывно повторяя: «Не оставляй меня, Люка. Останься со мной. Останься».

И он остался.

Остался с ней, потому что она просила.

А теперь она стояла перед ним пламенная, сверкающая.

— Ты приведешь ко мне остальных, Люка? Всех, кто плачет, кого обидели. У кого отобрали свободу, достоинство и право называться человеком. Кого убивали и кому приказывали убивать собственных братьев. Это они плачут в темноте, и никто ничего им не говорит… Никто. Но я стану. Слышишь? Я

обещаю. Прикажу отплатить тем, кто обижал других, отплатить за каждую оброненную слезинку. Вот тебе мое слово.

Она улыбнулась так, что у него едва не разорвалось сердце.

— Сделай это. Приведи их ко мне.

Конечно, он согласился. Да пусть бы кто попытался только его остановить, он бы, во имя хрена Реагвира, тому устроил!

Он пошел к ней, ощущая, как покидают его страх и усталость. Почувствовал еще, что все вокруг, все эти потерянные души идут за ним следом.

Прямо в сияние.

* * *

Санно Сувер Младший сидел на башенке на спине Овумера, самого большого слона гегхийской армии, и раз за разом стрелял в клубящуюся вокруг них толпу. Собственно, он мог этого и не делать, поскольку огромный самец прекрасно управлялся и сам, топча и вбивая в землю все вокруг, но профессионал — это профессионал. И еще он собирался напиться за счет старшего брата.

Их было здесь трое, двое лучников и паххе, копейщик с длинной пикой, которая пришпиливала к земле каждого, кто слишком приближался к слону. Четвертым членом обслуги был махаут, сидящий на шее у Овумера, но у этого развлечений имелось меньше, чем у прочих. Санно натянул лук и проворчал:

— Между лопаток.

Фру-у, стрела с цветными перьями воткнулась в спину убегающего мужчины.

— Не хвастайся. — Его брат Клинес натянул оружие, выстрелил и, даже не глядя, куда ударила стрела, потянулся за следующей.

— Халтурщик.

Они устраивали такие соревнования вот уже много лет. Поделили стрелы пополам, окрасив их оперение в два разных цвета, а после битвы ходили по полю, подсчитывая трупы. Проигравший ставил кувшин пива.

На этот раз дело шло к настоящему рекорду.

Вдруг их слон встал на месте. Словно ноги его вросли в землю.

А потом присел, сотрясая башенку, поднял башку и затрубил. Другие слоны сделали то же самое, а в голосах их звучало беспокойство. А может, даже нечто большее и куда более первобытное. Страх, который отбирал силы и волю к битве.

Кони гегхийской и коноверинской кавалерии вдруг тоже начали подниматься на дыбы, бить задом, погнали безумным галопом.

Что-то изменилось. Словно мир на миг задержал дыхание, словно само время изменилось на Раньше и Сейчас.

А потом Санно Сувер Младший увидел, как лица рабов вокруг их животного, до этого момента напуганные, скованные страхом или ненавистью, поворачиваются к западу. Он приподнялся с колен и взглянул в ту сторону.

На вершине ближайшего холма стояла она.

Нет, скорее, ОНА. Девушка? Женщина? Демон? Казалось, что в ней двадцать футов роста, а лицо ее состоит из двух частей. Правая половина была нормальной, а левую покрывала покрасневшая кожа и шрамы, глаз же с той стороны поблескивал бельмом. Полоса

на ее шее выглядела так, словно кто-то содрал с нее кусок кожи. Рана кровавила, подтекала капельками багрянца.

Фигура махнула рукой — и все слоны в отряде упали, сотрясаясь, на колени. А лица рабов обратились к животным. На каждом лице было одно и то же выражение — такое же, как у стоящей на холме женщины.

Клинес тоже встал, а потом скривился и сплюнул. А затем показал, отчего именно он считался умнейшим из братьев.

— Кончим, Санно. Хорошо было сражаться рядом с тобой.

— Ч-что?

— Стреляй так быстро, как сумеешь.

Человеческая волна ринулась на стоящих на коленях слонов и, казалось, в несколько мгновений разодрала их в клочья.

* * *

— Мы должны убегать! Немедленно, госпожа!

Чародей дергал ее за руку, лицо его было искривлено ужасом.

Убегать? Куда? И прежде всего — как? Даже Маахир в этот момент стоял на коленях, опершись мощной головой о землю. И дрожал. Дрожал, словно пустынный куст на ветру. Самий прижимался к нему и, горячо что-то говоря, пытался заставить его подняться — но тщетно. Все кони, сколько видел глаз, гнали на восток или юг, со всадниками или без, убегая подальше от фигуры, которая появилась в лагере рабов и изменила ход сражения.

Деана истерически засмеялась.

Нет. Не изменила. Битва оставалась резней, вот только теперь вырезали ее армию. Бегущие с поля боя кони наталкивались на коноверинскую пехоту, ломали строй даже мощных Буйволов, а следом шли рабы, превратившиеся в стаю демонов.

Их невозможно было остановить.

Казалось, они невосприимчивы к боли, равнодушны к самым страшным ранам. Надевались на копья, хватая за древки и заставляя пехотинцев бросать оружие, удерживали клинки сабель и мечей голыми руками, а когда им обрубали одну руку, душили врага второй. Обхватывали ноги солдат, не обращая внимания на удары, падающие сверху, кусались, царапались, рубили и кололи.

И перли вперед такой массой, что даже строй Буйволов в несколько шеренг раз за разом ломался.

Прошли сквозь ее первую линию, миновали вторую, смели баллисты и обслугу и уже штурмовали третью, последнюю линию защиты, поставленную Коссе Олювером и недобитками Рода Буйволов, Рода Соловья и тех наемников, которые поняли, что не могут рассчитывать на милосердие.

Фургоны у реки все еще отчаянно защищались, но слева от холма рабы покинули свой лагерь и теперь добивали слонов, которых пытались охранять нуавахи. Отряд рабов, атаковавший коноверинский лагерь с тылу, был наименее многочисленен, но, когда падут фланги, в два счета будет покончено и со всеми остальными.

— Убегай, госпожа! Молю!

Умнерес из Лувы дергал Деану за плечо, а его лицо кривилось в страхе. Все попытки чародеев использовать магию заканчивались ничем. Сила, которая родилась на поле боя, отрезала их от аспектов.

Самий отклеился от слона и подошел к Деане.

— Не поможет. Маахир слишком боится. Он как новорожденная крыса в пасти у кота.

Деана отряхнулась и указала мальчишке на восток:

— Убегай.

— Нет, — покачал тот головой. — Не могу. Даже если бы хотел.