Каждый любит как умеет
Шрифт:
– Нуда, – подтвердил Сергей. – А я продал машину и дачу, заложил свою квартиру. К чему ты ведешь этот разговор?
– К деньгам, Сережа. Я теперь осталась одна, у меня ребенок. А кроме квартиры да двух машин, ничего нет.
Про счет в банке она умолчала. Но Сергея ничуть не растрогали ее жалобы на бедность. Он заговорил еще быстрее – слова вылетали, как пули из пулемета. Через несколько минут ей стало ясно – он совсем не готов вернуть ей деньги, вложенные когда-то мужем.
– Значит, ты считаешь, что я не права? – Лена встала. – Неужели мне придется отбирать эти деньги по суду?
– Что вы за народ, женщины! – Он тоже встал. – Чуть что –
– Ты уже купил пять машин и три дачи!
– Давай, давай! – он уже явно издевался. – Как приятно считать чужое имущество! Только все это твои фантазии, Лена. Ты погоди, успокойся. Это у тебя просто психоз после Толиной смерти. А потом сама поймешь, что ему тут ничего уже не принадлежит. Все, что есть, – это имущество фирмы.
– А фирма разве не его? – У Лены возмущенно зазвенел голос. – Я схожу к юристу и узнаю, будь спокоен!
– Иди к юристу, если тебе денег не жалко. Можешь даже в суд подать. – У Сергея перестали бегать глаза – знак того, что он полностью в себе уверен. – Только в каких это документах зафиксировано, что Толя давал свои деньги?
– Я помню, была расписка!
– И у какого же нотариуса ее заверяли? В каком банке? И вообще, где она?
Лена умолкла. Она пыталась вспомнить… Это было так давно… Но ведь расписка прошла через ее руки, она должна быть где-то в архиве, среди других денежных документов… А был ли при составлении расписки нотариус? Теперь она вспомнила. Не было. В то время казалось глупым привлекать к делу государственного чиновника. Многие вопросы решались семейным путем – а тут все работали, как одна семья…
– Понимаю… – сказала она наконец. – Ты ее уничтожил. Какие мы были дураки!
Сергей молчал. Он пил остывший кофе и посматривал на часы. Лена встала:
– Ладно, попробую по-другому. По-хорошему с тобой не вышло, будем по-плохому.
– Не сходи с ума, – посоветовал он и принялся рассматривать кофейную гущу на дне чашки. – Сперва реши свои проблемы.
– На что ты намекаешь?
– Да хотя бы на Толю. Вот кончится следствие, останешься на свободе – тогда и поговорим.
У нее перехватило дыхание. И этот гнусный тип туда же! А Сергей уже поднял телефонную трубку и попросил секретаршу проводить Лену.
– Ты на своей машине, или тебя отвезти? – любезно спросил он.
На пороге уже стояла секретарша. Она сдержанно улыбалась. По ее лицу были видно, что девушка не знает, как отнестись к визитерше – важная это персона или нет?
– Мерзавец… – прошипела Лена, поворачиваясь на каблуках. С трудом удержала равновесие, покачнулась, но устояла. Голова слегка кружилась, и в этом была виновата не жара. В офисе было прохладно – работали кондиционеры. – Значит, вы все тут решили, что я убила мужа?
– Лена, Лена… – Сергей ненавязчиво подталкивал ее к дверям. – Поговорим потом. У меня много работы. Звони. Пока!
И она опомниться не успела, как оказалась за дверью. И уже возле стойки охраны она кое-что вспомнила. Уцепилась за это воспоминание – за последнюю возможность что-то сохранить. Попросила разрешения позвонить наверх. Потребовала соединить ее с Сергеем. Услышала его голос и напористо спросила:
– А кто теперь директор фирмы? Ты?
– О, черт! – крикнул тот. – Опять за свое?! Тебя, что – с милицией отсюда выкидывать?! Иди, проспись!
И бросил трубку. Но она не стала ему перезванивать.
Теперь она была уверена – директором преуспевающей фирмы стал Шимелевич Сергей. «Черт бы его взял! – Она быстро
А через час она снова сидела в своей машине, но от боевого настроения не осталось и следа. На сиденье рядом лежала пластиковая карточка и компьютерная распечатка – все это ей дали в банке. Карточкой она больше не могла воспользоваться – Толя забрал из банка неснижаемый остаток, который делал карточку работоспособной. А на распечатке значились совсем неутешительные цифры. За последний месяц муж наведывался в банк несколько раз. Раз за разом он снимал с общего счета значительные суммы. В общей сложности он снял больше двенадцати тысяч долларов. Осталась какая-то мелочь, долларов пятьдесят. Эта цифра больно ее ужалила – очень было похоже на издевку. Рублевый счет также был уничтожен без следа. Деньги ухнули в бездонную дыру, неизвестно куда. Их общие деньги, деньги их ребенка. Лена никак не могла этого осмыслить. Она сидела, бессмысленно глядя на улицу, на машины, на прохожих, и ей все еще казалось, что надо куда-то ехать, что-то делать, что-то выяснять. Хотя все уже было ясно.
– Господи… – вслух шепнула она. – Но этому же названия нет. Как он мог делать это тайком?! Деньги были общие, мы вместе решали, сколько снять со счета, сколько положить…
Только теперь она начинала понимать, в какой изоляции очутилась. Единственный человек, с которым она была откровенна, теперь мертв. И перед смертью он ее возненавидел. Мать жила, будто на другой планете. И как появиться передней? О чем говорить? И нужен ли этот разговор? Лена тряхнула челкой – нет, туда она не пойдет. Мать и папа Юра теперь оплакивают сына, утешают Машу. Ей они даже не позвонили. И кто же остается? Ни одной подруги, ни одного друга – она старалась ни с кем близко не сходиться, чтобы кто-нибудь не догадался о ее семейной тайне. «А стоило ли так жить?» – Она все еще смотрела на прохожих. Все люди на свете стали для нее прохожими – пройдут мимо, никто не обернется. – «Даже на Машу наша «страшная тайна» не произвела впечатления. Даже Андрею я решилась рассказать, и что? Он мимо ушей пропустил. Если бы я никого не боялась, у меня теперь были бы друзья. Хоть кто-то помнил бы обо мне…»
Но кто-то один о ней, действительно, помнил. Лена только что заметила эту бумажку и теперь не сводила с нее глаз. Плотная цветастая бумажка, заткнутая за «дворник» машины. Все, как в первый раз. Во рту стало горько. Она с трудом выбралась на улицу, вытащила открытку. Да, это снова была открытка. Но на этот раз без Деда Мороза. Это было фотографическая открытка, каких много выпускалось в советские времена. Бумага даже слегка пожелтела от старости. На фотографии был изображен березовый лес на берегу реки. В реке отражался летний закат. Лена перевернула открытку и прочла короткую фразу: «Олега застрелили из «Макарова». А где твой?»