Каждый раз, целуя…
Шрифт:
Даже на таком расстоянии его взгляд обжигал ее, воспламенял, обнажал душу. Дженнет беспокойно заерзала под его пронзительным взглядом и ощутила, как между ног выступила теплая влага.
– Ну и ну, что за выражение у вас на лице?
Вздрогнув, Дженнет взглянула вверх и увидела улыбающегося ей Сомертона.
– О чем вы говорите, Сомертон?
Тихо усмехнувшись, Сомертон опустился в соседнее кресло.
– Сегодня я внезапно обнаружил, что вы верите кое-чему, касающемуся кое-кого. Что совершенно
– Вот как? И кто же это может быть?
– Думаю, вы знаете, о ком я говорю. – Он наклонился ближе к Дженнет и прошептал: – Я знаю, что вы видели, как мы выходили от Нортона несколько дней назад.
– Это никак не могла быть я. – Дженнет глубоко вздохнула. – Я бы никогда и близко не подошла к игорному заведению.
– Как и человек, бывший со мной. Блэкберн не игрок.
– Хотите сказать, что и вы тоже? – Дженнет искоса взглянула на сидевшего рядом мужчину: у Сомертона подрагивали губы, пока он подыскивал ответ.
– Честно говоря, я игрок. К тому же довольно хороший. И именно благодаря этому могу узнать игрока с первого взгляда. Но Блэкберн не игрок. Он просто помогал мне в тот вечер.
– Почему вас так волнует, что я думаю о Блэкберне? – тоже шепотом спросила она.
– Потому что он в отличие от меня хороший человек. – Сомертон встал и отошел, не дав ей возможности задать еще какой-нибудь вопрос.
Дженнет взглянула на Мэтью. Могла ли она ошибаться в отношении его? Тот факт, что его отец и брат были заядлыми игроками, неоспорим. У большинства мужчин хватало силы воли сопротивляться соблазну заключать пари, не считая спортивных, но родня Мэтью, очевидно, не могла устоять. А он?
– Добрый вечер, леди Дженнет.
Дженнет увидела смотревшего на нее барона Хантли.
– Добрый вечер, Хантли. – Что ему нужно?
– Могу я сесть с вами? – Он кивнул на соседнее пустое кресло.
– Конечно, – ответила Дженнет, хотя предпочла бы, чтобы он ушел.
– Я слышал об ужасном происшествии с вами во вдовьем доме сегодня днем.
О Боже, сплетни уже начались!
– По слухам, Астон и посудомойка трахались прямо у вас под ногами. – Он наклонился вперед и шепнул: – Наверное, это было отвратительно.
– Чрезвычайно, – отозвалась Дженнет.
– Правда? – Его голос был низким и обольщающим. – А вас интересовало, что именно они делали?
– Хантли, было абсолютно очевидно, что они делали. И по-моему, это совершенно непристойный разговор. – Дженнет хлопнула веером по ладони.
– Просто я хочу, чтобы вы знали, что я был бы неутомимым учителем.
Боже правый, из всех мужчин высшего света, сделавших бы такое предложение, Хантли был последним, кого выбрала бы Дженнет.
– Хантли, ваше предложение просто гнусно.
– Но подобное не остановило вашу невестку, – с насмешкой заметил он.
Некоторые никак не
– Что ж, я не Эйвис.
– Верно, но вам должно быть интересно знать, что происходит между мужчиной и женщиной.
– На самом деле нет. Я старая дева и предпочитаю такой остаться. – Насколько грубой ей следует быть?
Хантли отвернулся, но Дженнет успела заметить, как его лицо перекосилось от досады. Никогда прежде он не проявлял к ней никакого интереса, и его внезапное чрезмерное внимание показалось ей странным. Не может ли его неожиданно возникший интерес объясняться финансовыми затруднениями? По-видимому, ее состояние пробуждает в людях не лучшие качества.
– Что ж, хорошо, леди Дженнет. Но помните, если ваше любопытство когда-нибудь подтолкнет вас на правильный путь, то я к вашим услугам.
– Не сомневайтесь, буду помнить. – Взглянув по сторонам, она обрадовалась, что никто, кроме Мэтью, не обратил внимания на ее беседу с Хантли, а Мэтью сидел слишком далеко, чтобы услышать что-либо из их разговора.
– Хантли? – Бэннинг занял место, которое только что освободил Хантли.
Дженнет бросила ему возмущенный взгляд.
– Никогда.
– Правильно. Итак, я слышал, что Сомертон и Блэкберн сегодня спасли тебя из еще одной неприятности. – Бэннинг откинулся на спинку кресла, так что оно слегка отклонилось.
– Ничего серьезного. – Дженнет снова через всю комнату посмотрела в сторону Мэтью.
– Я тоже так слышал. – Бэннинг сделал паузу. – И все же не могу избавиться от мысли, что в этом происшествии было что-то еще, кроме того, о чем все говорят.
– И ты, как обычно, пытаешься превратить это небольшое происшествие в нечто гораздо более страшное.
– Если участвует один из этих подлецов, то непременно случится что-то плохое, а если участвуют они оба, то жди несчастья. – Бэннинг стиснул зубы, а Дженнет тихо рассмеялась:
– Я думала, вы с Сомертоном – друзья.
– Поверь мне, у Сомертона нет друзей… И Блэкберн их не заслуживает, тем более тебя.
– Я не друг. – «Только любовница… и никогда никем другим не буду».
– Тогда непонятно, почему ты все время не сводишь с него глаз.
– Ничего подобного, – солгала Дженнет и мгновенно повернула голову к брату.
– Смотрела, пока я не обратил на это твое внимание. – Он выровнял кресло. – Джен…
– Бэннинг, прошу тебя, не пытайся говорить мне, какой он ужасный человек.
– Я и не собирался. Я только хочу, чтобы ты поняла, что единственная причина, по которой он тебя добивается, – это твои деньги.
– Я знаю, – тихо пробормотала она. Даже если он не игрок, то, не имей она состояния, он никогда бы не добивался ее.
От боли, пронзившей ей сердце, Дженнет закрыла глаза.