Каждый за себя
Шрифт:
– Спасибо, - искренне произнес он и снова испугался-сказал то, что думал, но так некстати, ни к селу ни к городу Что она подумает?
– За что?
– удивилась женщина.
– За искренность. Лучше вы один раз меня ударите и поставите все на свои места, чем будете мучиться в моем присутствии. Я понимаю, это ужасно глупо было с моей стороны - влюбиться в вас, но еще более глупым было подходить к вам, знакомиться и грузить вас своими чувствами. Я же видел, что я вам не нужен, что я для вас лишняя обуза, но все равно как-то надеялся…
Костя долго путался
– Ты что, сынок? Почему так быстро вернулся?
– удивилась мама, увидев Костю, но в ее тоне было куда больше безразличия, чем настоящего интереса.
– Она меня прогнала!
– радостно сообщил он.
– Как это - прогнала?
– А вот так. Сказала, что я ей мешаю думать и отдыхать от домашних дел. И вообще, я ей надоел со своими придурочными приколами. Я с самого начала знал, что так и будет, я же говорил папе, что она слишком стара Для меня. Или я для нее слишком молод, что, в принципе, равнозначно. А он ничего слушать не хочет, думает, он самый умный и все за всех может решить.
Он не скрывал злорадства, слова сами рвались наружу, и Костя даже не особенно старался выбирать выражения.
– Сынок, не надо так говорить о папе, - попыталась было возразить Анна Михайловна.
– Он знает, что делает.
– Да ни хрена он не знает! Что ты его защищаешь все время? Он вбил себе в голову черт знает какую хренотень и заставляет нас с тобой плясать под его дудку. Ты хоть понимаешь, что он нам с тобой жизнь калечит?!
– Сынок, что ты говоришь…
– А то и говорю! Мам, я все понимаю, ты отца любишь, жалеешь его, но он-то нас с тобой не любит и не жалеет, он же нас с тобой использует, неужели ты не видишь сама? Он подминает нас под себя в угоду собственному самолюбию, он к Вадьке не ездит, только по телефону с ним разговаривает, великого сыщика из себя корчит, едрена-матрена! Ну и пусть себе тешит свое самолюбие, но только не за твой счет и не за мой! И не за счет Вадьки!
Мать присела на кухонный колченогий табурет и тихо заплакала. Она не всхлипывала, не рыдала, слезы катились по ее лицу, губы тряслись, по горлу то и дело пробегала судорога, но ни одного звука Костя не услышал.
– Мам, ну ты чего?
– Он наклонился к ней, поцеловал в макушку и заметил множество седых волос, пробивающихся сквозь окрашенные в парикмахерской пряди.
– Не надо реветь, а? Ну я же правду говорю, согласись.
Мать глубоко вздохнула, вытерла слезы ладонью и молча кивнула. Костя так и не понял, что означал этот жест: согласие ли с тем, что не надо плакать, или с тем, что он говорит правду.
– Костик, мы - семья, мы должны быть вместе и стоять друг за друга, помогать, поддерживать. Что бы ни случилось.
–
– Он снова начал распаляться.
– Он же хотел, чтобы я переспал с этой Вероникой, если надо будет. Это как, по-твоему? Братская помощь, что ли?
Анна Михайловна немного помолчала, потом спросила:
– У тебя есть девушка?
– Есть, - не задумываясь ответил Костя.
– Давно?
– С полгода примерно.
– Где ты с ней познакомился?
– Да мы учимся вместе, а что?
– Как ее зовут?
– продолжала спрашивать мать.
– Мила. Мила Караваешникова.
– Мила Караваешникова, - задумчиво повторила мать и почему-то улыбнулась.
– Уютное имя какое… А она сама такая же уютная?
– Мам, она самая лучшая на свете!
– убежденно проговорил он.
– Хочешь, я вас познакомлю? Только отцу не говори, он меня сожрет, опять начнет дундеть, что я ставлю личные интересы выше мести за брата и все такое. Ладно? Не скажешь?
– Не скажу, - с улыбкой пообещала Анна Михайловна.
– А как же ты с ней сейчас встречаешься? Ведь занятия закончились, папа заставляет тебя быть с ним или дома.
– Именно, - Костя помрачнел.
– Никак не встречаюсь. Она собирается ехать отдыхать, звала меня с собой, но я же не могу… Мы из-за этого поссорились.
– Переживаешь?
– Ну а то.
– Ладно, сынок, не отчаивайся, все наладится.
– Она посмотрела на часы и заторопилась.
– Сейчас выпью кофе и побегу, надо прийти пораньше и кое-какие документы просмотреть.
Ну вот, конечно, так он и знал! "Ладно, сынок, не отчаивайся, все наладится!" Да что наладится-то? Толькотолько нормальный разговор завязался, а она уже торопится, сворачивает его. Даже мама его не понимает. Или не хочет понимать?
Да, комбинация с Ольгой Петровной засбоила, но зато с девчонкой все развивается не просто по графику, а даже и с опережением. Совсем послушная стала, в рот ему заглядывает, каждое слово ловит. Еще чуть-чуть - и готова будет ноги целовать. Вот тогда он и заставит ее привести к нему домой дядюшку Евгения. И пусть Женька Сальников вытерпит все, что Игорь ему уготовил.
Пусть переживет такую же физическую боль, какую когда-то, много лет назад, пережил сам Игорь, когда Женька с двумя приятелями не из их класса, с чужими какими-то пацанами, избивал его. И пусть перенесет такое же унижение. И все это - на глазах у любимой, обожаемой племянницы Аленки. Ведь в свое время он унизил Игоря на глазах у Ольги Петровны, вот пусть теперь и узнает, каково это.
Бог мой, как он ее любил… Боготворил. Боялся смотреть на нее, дышать в ее присутствии. Он писал стихи о своей любви. Стихов набралась целая тетрадка в 48 листов. Потом, уже в другой тетради, Игорь начал рисовать.