Казино "Палм-Бич"
Шрифт:
– Норберт, я не прочь чего-нибудь выпить. Остановитесь у ближайшего кафе!
– С удовольствием, мистер! Однако позволю себе заметить, что справа от вас, в стенке, есть бар с большим выбором виски и прохладительных напитков. Уверен, найдется и пепси-кола.
– Спасибо, но мне хочется посидеть в кафе.
У первого встретившегося им кафе Норберт притормозил и съехал с трассы. Он хладнокровно запарковал машину в запрещенном месте, открыл дверцу и показал на террасу, уставленную большими разноцветными пляжными зонтами.
– Подходит,
– Вполне. Вы пойдете со мной?
– С удовольствием, мистер.
С террасы их уже заметили и откровенно рассматривали.
Семнадцатилетние девчушки в облегающих маечках заинтересованно поглядывали на Алена.
– Норберт, вы не могли бы снять фуражку?
Улыбнувшись, шофер выполнил просьбу.
– Что будете пить, Норберт?
– Анисовый ликер, с вашего позволения.
– Тогда и я то же.
Неожиданно Ален почувствовал себя неловко: его темно-коричневый костюм, черный галстук и белая рубашка диссонировали с одеждой окружающих. Вся публика в кафе была одинаково полураздета: шорты и сандалии на босу ногу да что-нибудь символическое сверху у женщин… Строгая черная униформа Норберта вообще отдавала похоронами среди этого, съедаемого солнцем, пейзажа.
Виктория Хакетт не могла оторвать глаз от огромного букета роз.
– Арнольд!
– Виктория?
– Ты знаешь этого мистера Гольдмана?
– Только по фамилии. Он продюсер.
– Эти розы еще красивее чем те, в Майами! Очень мило с его стороны.
– Да. Твоей спине лучше?
– Немного лучше…
Они прибыли только вчера, но стоило Виктории пройтись от отеля до пляжа и обратно – весь путь занял десять минут,- как на ее плечах появились волдыри. Эта история повторялась каждый год.
– Тебе дать еще крем?
– Нет, все в порядке.
– Я готов.
– Какие нежные розы! – Да, да… нежные.
– Вы говорите по-французски, мистер?
– Плохо.
– Здесь вам не часто придется им пользоваться. Все общаются на английском.
– Вы знаете отель «Мажестик»?
– Очень хорошо.
– Ну и как он?
– Вполне подходящий, мистер.
– Не скучный?
– Очень веселый, мистер.
Ален заерзал на стуле. Ему не нравилось, что после каждой сказанной фразы Норберт неизменно произносил «мистер».
– Норберт?
– Мистер?
– Вас не утомляет все время называть меня «мистер»?
Он улыбнулся шоферу и по-приятельски подмигнул ему. Норберту было лет пятьдесят – пятьдесят пять: высокий, сильный, с корректирующими очками на крупном носу. Мелкие морщинки в уголках глаз свидетельствовали о его веселом нраве.
– Такое обращение предусмотрено правилами агентства, где я работаю. Большинству клиентов это нравится.
– Мне – нет. Вы давно на этой работе?
– Двенадцать лет.
– А до этого?
– Работал в системе образования. Ничего особенного.
– Кем?
– Преподавал философию…
Глава 10
Убедившись, что оба телохранителя находятся в коридоре рядом с дверью ее номера, Бетти Гроун тем не менее закрылась на ключ, задернула шторы на окнах, включила ночную лампу и осторожным движением направила ее свет на шкатулку.
Закрыв глаза, она подняла крышку
Одних такие подарки разоряли, другие, чтобы приобрести их, шли на преступление, третьи швыряли в лицо в качестве прощального сувенира… Их осязаемость волновала ее больше, чем ласки тех, кто преподносил их.
Стоили они невероятно дорого. Малейшая небрежность с ее стороны могла повлечь за собой разрыв контракта со страховой компанией, охранявшей их от краж и случайных утерь.
Бетти открыла глаза и подумала, что всем, чем она обладает, она обязана исключительно своей великолепной заднице. И голове, конечно. Она владела искусством, которому не учат в школах: извлечь максимум щедрости из чувств влюбленного мужчины. Ей было смешно, когда ее называли проституткой. Снова закрыв глаза, не вынимая рук из шкатулки, она воспроизводила в памяти свой вчерашний триумф на вечере у Синьорели. Появившись на террасе, она краем глаза заметила свою ненавистную соперницу Надю Фишлер, оживленно беседовавшую с Онором Ларсеном, человеком, на которого у обеих были свои планы…
Внешне Ларсен был похож на солидный мешок с долларами, к верхней части которого приставлены очки в тяжелой роговой оправе. Он приобрел известность тем, что преподносил женщинам, с которыми проводил несколько дней или даже часов, подарки умопомрачительной стоимости. И эта сучка Фишлер захотела прибрать к рукам щедренького Ларсена! Бетти решила, что наступил ее звездный час и пора идти в атаку. Прием у Синьорели показался ей вполне подходящим моментом. Уверенная в красоте своих роскошных, развевающихся при ходьбе волос, загадочных зеленых глаз, она провела несколько часов перед зеркалом, цепляя на себя свои сокровища, излучавшие миллионы тончайших световых стрел. Ее появление произвело на Онора Ларсена такое же ошеломляющее впечатление, как и на остальных. Забыв о стоявшей рядом Фишлер, он откровенно любовался ею. Надя, в своем неизменном черном платье, была уничтожена ее сверкающим великолепием: миг, который обе никогда не забудут. Онор тут же пригласил ее на ужин, и она, не раздумывая, согласилась. Если чуточку повезет, Надя Фишлер будет смотреть им вслед сегодня…
Она открыла глаза, сделала глубокий вдох и с сожалением закрыла шкатулку. Затем подошла к двери и позвала охрану. Один из костоломов взял в руки шкатулку, второй, не вынимая правой руки из кармана пиджака, пошел рядом. Ее камушки оценивались в шесть миллионов долларов, приблизительно столько проиграла Надя Фишлер в течение последних трех-четырех сезонов. Улыбаясь, Бетти подумала, что ее извечная соперница так и умрет в нищете…
Внизу ее уже ждал Онор Ларсен.
Официант принес анисовый ликер. Пока Ален копался в кармане, доставая французские деньги, Норберт уже расплатился.
– Извините… так положено. Я расплачиваюсь, а вы рассчитываетесь со мной в день отъезда.
Ален молча спрятал деньги. Они сделали по глотку. Его передернуло, и Норберт улыбнулся.
– Закажете что-нибудь другое?
– Нет, ни в коем случае, буду привыкать…
– Хочу вам сказать, что вы не должны были давать такие чаевые носильщикам. Слишком много!