Казнь за разглашение
Шрифт:
— Подъезжайте! Я приглашу следственную группу.
Берестов просто ошалел от такой удачи. Он издал победный возглас на манер гурона и принялся заталкивать в диктофон свежие батарейки. Затем, отбив ногами «Макарену», крикнул секретарше: «На летучку не иду! У меня интервью!» И выбежал из редакции вон. Полчаса спустя он уже сидел в кабинете полковника милиции Виктора Григорьева.
Начальнику УОВД было около пятидесяти. Сухощав, собран, проницателен. Взгляд внимательный, волосы зачесаны назад, на висках благородная седина. На Берестова
— Я поднял список. Из шести человек следственной группы, которые выезжали на Большую Дорогомиловскую седьмого марта тысяча девятьсот девяносто четвертого года, у нас в отделении остался только один — капитан Батурин. Анатолий Семенович. Тогда он был лейтенантом. Сейчас он подойдет.
— А где же остальные? — удивился Берестов.
— Служат в других местах. Двое уже возглавляют районные отделения. Один в министерстве, другой в аппарате президента. Словом, ребята растут, с гордостью произнес полковник.
Через некоторое время в кабинет вошел высокий бритый мужчина в милицейской форме, с рыжими усами и насмешливым взглядом.
— Капитан Батурин по вашему приказанию прибыл, — отчеканил он.
— Садитесь, капитан, — кивнул полковник. — Вот товарищ из газеты интересуется делом Зинаиды Климентьевой.
— Она уже дошла до газеты? — ухмыльнулся капитан.
— Расскажите ему, что же на самом деле произошло с её сыном, Алексеем Климентьевым, и почему это дело не было передано в прокуратуру?
Капитан пожал плечами.
— Насколько мне известно, уголовное дело не возбуждается, если человек умер от перепоя?
— Как от перепоя? — удивился Берестов. — Это что-то новое! Такую версию я ещё не слышал.
Капитан бросил быстрый взгляд на начальника и повернулся к Берестову.
— Дело обычное. Для матери ребенок всегда остается самым лучшим. Климентьева до сих пор не верит, что её сын был алкоголиком. Водку хлестал ведрами и меры не знал. Какое же сердце выдержит?
— Но почему же тогда выехала целая следственная бригада?
— Потому, что эта сумасшедшая Климентьева сбила нас с толку. Она позвонила и сказала, что убили её сына, что она якобы только что обнаружила его труп и на нем колотые раны. Мы приехали, пригласили понятых, думали, правда убийство. Оказывается, нет! Алексей Климентьев был действительно мертвым. Но он лежал в собственной постели. От него разило перегаром. Никаких колотых ран у него не было.
— Ну как же не было? А на лбу!
Капитан снова метнул быстрый взгляд на полковника и сдвинул брови.
— Что-то не припомню… На лбу, кажется, были две незначительные царапины. Но, чтобы назвать их колотыми ранами, нужно иметь большую смелость, — улыбнулся капитан. — Вообще это дело яйца выеденного не стоит. По-моему, вы только теряете время.
— Дело в том, что в этом деле очень много черных пятен, — нахмурился Берестов, подозревая, что в словах капитана присутствует некоторая доля истины. — Во-первых, вторая входная дверь там была сорвана.
— Почему
В глазах капитана блеснула ирония. Леонид же насупился.
— Но на полу была кровь!
— Несколько капель действительно было. Ну и что? Не исключено, что хозяин порезался, когда брился. Резаться во время бритья не запрещено.
— Он что же, лоб брил?
— Откуда нам известно, что он хотел выразить, когда резал себе лоб? Может, он садомазохист? А может, у него была белая горячка? Дело не в этом. А дело в том, что умер он не от потери крови, а от сердечной недостаточности.
— Но это вы узнали после результатов медицинской экспертизы.
— Почему же после, — улыбнулся капитан. — С нами был врач. По бледному виду и зрачкам он сразу определил, что Климентьев скончался от сердечного приступа.
— И это было занесено в протокол?
— Конечно.
— Но почему протокол так быстро уничтожили? По закону, он должен храниться не менее десяти лет! — напирал Берестов, привирая насчет десяти лет, поскольку сам не знал, сколько он должен храниться. — А в архиве он не пролежал и двух лет.
— Ну это уже не к нам. Это к архивистам, — так же невозмутимо ответил капитан. — Откуда мы знаем, почему уничтожили протокол? Хранение документов — не наша компетенция.
— Но были ли у вас подозрения, что заключение медэкспертизы написали от балды?
— А почему у нас должны быть такие подозрения? — поднял бровь капитан.
— Да потому что труп доставили в морг перед праздником. В тот же вечер вскрытие сделано не было. День был предпраздничный. Два следующих дня были выходными. Труп по рассеянности вместо холодильника положили рядом с горячей батареей, поэтому оба праздничных дня он активно разлагался. И только десятого марта уже наполовину разложившееся тело начали вскрывать. Вот тут-то и пригодился ваш протокол с предположением вашего же врача, что Климентьев скончался от сердечной недостаточности.
Берестов победно посмотрел на капитана, но на лице того не отразилось ни одной эмоции. Он тонко усмехнулся в свои рыжие усы и спокойно отпарировал:
— Нет, такого подозрения у нас не возникло и возникнуть не могло, потому что мы привыкли верить своим коллегам из Института судебной медицины. Их добросовестное отношение к делу проверено многими годами.
После этих слов Берестов понял, что в предварительном наскоке потерпел сокрушительное поражение. Однако присутствия духа не потерял, поскольку самые главные вопросы остались на потом. Он перевел дух и, сделав наивные глаза, спросил: