Казна Херсонесского кургана
Шрифт:
Рыжий оторвался от карт, заинтересованно посмотрел на заезжих дядь.
— А закурить дадите?
— Почему же не дать? — Джексон вынул из кармана пачку. — Можешь взять парочку.
— А мне? Мне… и мне… и мне закурить можно? — наперебой заголосили остальные.
— Можно, можно, — усмехнулся Джексон, подставляя «Космос» протянутым рукам. — Разрешено все, что не запрещено законом. Только не спрашивайте ключ от квартиры, где деньги лежат, я его утопил в Ледовитом океане.
— Балуешь молодежь, —
— Пошлину туземцам, запомни, нужно платить исправно, иначе удачи на этой земле нам не видать, как своих ушей, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил Джексон.
Когда Джексон удовлетворил всю братию по минимуму, рыжий прилежно поведал, как добраться до нужного дома и даже как он выглядит.
Очередной подъем по крутым ступенькам в гору занял считанные минуты и там, за магазином «Культхозтовары», начиналась улица Звездная, и в самом начале этой улицы прятался в густой зелени временный приют, где обосновались Боб и Мироныч. У самого входа в подворье рос причудливо извившийся стволом раскидистый инжир, закрывавший весь обзор. Из глубины сада доносилась забойная музыка, громкие голоса.
— Здесь, кажется, не скучают, — заметно оживился Аркаша.
— Подозреваю, что ты прав, — Джексон для приличия постучал в металлическую калитку. — Тук-тук, кто в теремочке живет? Пошли!
Едва они зашли внутрь, как навстречу им откуда ни возьмись рванула свора разнокалиберных дворняг. Собаки, оскалившись уставились на вошедших, но ближе, чем на метр не подходили.
— Чак! Билли! Назад, ко мне! — послышался властный окрик. — Мужики, не бойтесь, идите сюда, они не тронут.
За небольшой дощатой постройкой между деревьями под навесом стоял длинный стол, за которым гуляла превеселая честная компания в составе трех девиц, Мироныча и молодого мужчины с загипсованной по колено левой ногой.
Мироныч, завидев Джексона, стряхнул с колен, словно наваждение, пьяненькую крашеную блондинку и подскочил, вскинув вверх обе руки.
— О, командор, наконец-то! — во все горло завопил он, порываясь обнять приятеля. — Аркашка, блудный сын, а ты откудова свалился?! Или это мираж?!
— Не мираж, — сказал Джексон, высвобождаясь из объятий восторженного Мироныча, — этот бойскаут упал мне на хвост на ялтинской набережной.
— За стол, мужики, за стол, — скомандовал мужчина с гипсовой ногой, — с дорожки надо хапнуть.
— А это наш хозяин, Сашок! Золотой человек! — представил мужчину Мироныч. — Бравый моряк и отважный Казанова. После очередной амурной авантюры на пару месяцев списался на берег для поправки здоровья. Так что нам не скучно.
— Да я уж вижу, — промолвил Джексон, бегло осматривая стол, заставленный водочными бутылками, бутылями с вином разной емкости и нехитрой снедью.
— Инночка, вытри
Девочки без особого энтузиазма принялись убирать рыбьи хвосты, огрызки, вытирать разлитое вино.
— А где ж мистер Боб? — поинтересовался Джексон, присаживаясь на скамейку.
— Он там, за дверью, сейчас выйдет, — ответил Сашок, показывая на зеленую дверь каменного строения у забора.
— А что там? — вмешался Аркаша.
— Ванна, душ, зеркала всякие, — пояснил Мироныч.
— Комната смеха, что ли? Любопытно взглянуть, кстати, и умыться бы не мешало, — сказал Джексон.
Зеленая дверь скрывала неприглядное зрелище. Там, в маленькой комнатке, под потолок обложенной кафелем, на четвереньках стоял Боб. Голова его и обе руки плетями свешивались в ванну. Боб отчаянно блевал, издавая при этом напоминающие рев орангутанга глухие гортанные звуки. Какая-то девица в заношенных шортах склонилась над ним и, поливая его, словно садовую клумбу, из душа, приговаривала:
— Блюй, Бобик, блюй, легче станет.
— А ты… ты… меня любишь? — запинаясь, вопрошал Боб, пуская длинные, как спагетти, слюни.
— Люблю-люблю, ты только пальчики в рот суй поглубже.
— Р-раз лю-у-бишь, тогда блю… блювану-у-у.
И он снова закряхтел в жутких потугах, мотая, как конь на привязи, головой из стороны в сторону.
Девица, продолжая поливать безвольное вздрагивающее тело, кокетливо уставилась на Джексона.
— Что, Боб, нокдаун? — с сочувствием спросил Джексон, не обращая на нее ни малейшего внимания.
Бедняга поднял на него мутные, налившиеся кровью глаза, и промычал что-то невразумительное.
— Вы кто? — спросила поливальщица.
— Для вас Евгений Роальдович.
— А я Света.
— Мадам Света, постарайтесь привести моего приятеля в чувство. Сегодня с него, кроме анализов, ничего не взять, а завтра он мне очень будет нужен. Свежий и бодрый.
— Дже… дже… — с трудом выдавил Боб.
— Ага, первые сдвиги уже есть, — с некоторым удовлетворением произнес Джексон. — Проблески сознания налицо, продолжайте, Света, за таких медицина еще борется.
Он вернулся к столу.
— Выпьем за знакомство! — бросил клич радушный хозяин дома, поднося Джексону и Аркаше по полному стакану светло-бурой жидкости. — Это первачок и не слабый.
Джексону пить что-то не хотелось, но проявить неуважение к хозяину, симпатичному вполне человеку, тоже было неудобно. Пришлось осушить посуду, а вскоре и повторить процедуру. Аркаша на глазах поплыл и тут же стал клеиться к сидевшей рядом девушке, что явно нравилось последней.
— Ну что, Мироныч, в таком духе и проходят ваши суровые будни? — наклонясь, спросил Джексон.