Казначей общака

Сухов Евгений Евгеньевич

– Да, – протянул Шаман, осознав. – Такие деньги были, что его можно понять.

– Пускай бы лохов щипал, но не на меня же переть. Эти деньги мы должны были разделить с ним миром. А он этого не захотел.

– Тоже верно, – покорно согласился Шаман, поглядывая в окно. Несмотря на серьезный разговор, его продолжали занимать красивые женские ноги. – И что потом?

– Хотели его убить. Один из тамошних уже поднял телефон. Хотел, чтобы вывезли Костыля куда-нибудь подальше за город и… Но я уговорил их не делать этого. В Москве он больше не появлялся. Видели его пару раз в Санкт-Петербурге, потом он и оттуда исчез. Так что поводов,

чтобы ненавидеть меня, у него было предостаточно. В то время мы с Липой на пару работали, ты же знаешь, в карты он играл не хуже любого каталы, хотя вор был. В Москве он всегда числился своим человеком, состоятельных людей тоже неплохо знал. Так вот, он подгонял клиента, и мы с ним на пару его разделывали. Однажды он мне сказал, что нашел какого-то крупного фраера, хозяина гостиницы. Играть договорились на моей хате. Для этого дела снял я около Олимпийского трехкомнатную квартиру со всей обстановкой – мебель, хрусталь, фарфор, все как полагается. Там прежде еврейчик один жил, да он в Израиль укатил, а квартиру продавать не захотел, вот и давал на съем таким людям, как я. Мы договорились встретиться в шесть, но я пришел на полчаса раньше, Липа должен был находиться уже там. Я открываю дверь своим ключом, прохожу в комнату, а за столом сидит Липа с ножом в животе.

– С чего ты взял, что это сделал именно Паша Фомичев? – помертвелым голосом спросил Шаман.

– А ты слушай дальше. Подхожу я поближе, а ножичек-то знакомый, с откидным лезвием. А на рукоятке крест колючей проволокой опутан.

– Ерш?

– Он самый, – согласился Святой.

Ерш был «мясником», профессиональным. И на зонах, где приходилось отбывать срок за мокрые дела, привлекался смотрящими в качестве обыкновенного чистильщика. Причем свою жертву он убивал обязательно ножом, изготовленным собственноручно, как правило, оставляя его на месте казни. В Ерше смотрящим импонировало его спокойствие и обстоятельность, прежде чем отправить обреченного в райские кущи, он непременно растолковывал ему, в чем он провинился.

– Вот так да! А может, все-таки не Ерш? Может, кто-то воспользовался его перышком?

Святой отрицательно покачал головой.

– Ты же сам знаешь, что это маловероятно. Ерш никогда и никому не давал, не дарил своих ножей, даже для того, чтобы нарезать хлеб. Они предназначались у него только для одного – чтобы кого-нибудь продырявить! А потом его характерный удар, ты же знаешь, он был левшой и отправлял на тот свет с левой ударом в солнечное сплетение. Так что здесь все точно. Его почерк.

– Но при чем здесь…

– Слушай дальше. Едва я ушел, как в квартиру ворвались омоновцы, задержись я хотя бы на минуту, меня бы повязали. Именно тогда я подумал о провидении. И знаешь, впервые в жизни поставил свечу во спасение. Липа Ерша не знал и встретил его как богатого клиента, а тот, в свою очередь, прекрасно знал, что вторым играющим буду я. Вот поэтому и сделал Липу, чтобы на меня косяк повесить. А про эту квартирку Костылю было известно, ведь я ее через него снимал, когда он еще в тузах ходил. А с Ершом они большие приятели. Улавливаешь?

– Да, понимаю.

– Уж слишком много совпадений. Для ментов, может, такой расклад и не очень убедительным будет, а нам веских доказательств и не требуется, чтобы успокоить его.

– Это уж ты верно заметил, – нехорошо улыбнулся Шаман. – Только вот где отыскать Пашу Фомичева? А он твое погоняло знал?

Святой

неожиданно улыбнулся:

– В том-то и дело, что нет. Ксива у меня была выправлена на другое имя. А позже мы с ним больше не встречались.

– Значит, он ищет нас, а мы разыскиваем его. Так что в какой-то точке мы непременно должны пересечься.

Рассерженно зазвонил сотовый. Его номер знал очень ограниченный круг людей, и Святой невольно напрягся, подумав о возможном разговоре.

– Слушаю, – произнес он сдержанно.

– Герасим?

– Да.

Святой мгновенно узнал голос Рафы.

– Узнал, кто с тобой разговаривает?

– Конечно.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Герасим? – спросил Рафа подчеркнуто вежливо.

Святой обратил внимание на то, что Рафа не произносит его погоняло, как было заведено в их кругу, а называет по имени. Что было связано, конечно же, не с особым расположением, просто сотовый телефон, как никакой другой, доступен для прослушивания.

– Пока нет, – честно ответил Святой, посмотрев на Шамана, лицо которого напряглось и стало напоминать застывшую маску.

– Жаль, – в голосе Рафы прозвучало неподдельное сожаление. – Тогда я хочу вам напомнить о нашем разговоре… У вас осталось двадцать пять дней.

– Мы работаем.

– Что ж, дай-то бог. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы нас разочаровали. – И добавил уже несколько теплее: – Желаю удачи.

Святой отключил телефон и почувствовал, как вспотели руки. Неприятно прилип к шее и воротник. Кто бы мог подумать, что обыкновенный звонок мог так на него подействовать. Герасим посмотрел на Шамана и встретил его немигающий взгляд.

– Рафа? – коротко спросил он.

– Да, – так же лаконично ответил Святой и, к собственному стыду, почувствовал, что его голос растерял прежнюю уверенность.

– А что, если нам исчезнуть?

– Это как? – не понял Герасим.

– А вот так, насовсем! Забьем на все это дело, как говорится, аршинный… и уедем! Загранпаспорта я обещаю сделать в самый короткий срок, с новыми фамилиями, так что даже у самого придирчивого таможенника они не вызовут подозрений. А через недельку съедем. Ну, скажем, куда-нибудь в Австралию. Страна расположена далеко, и нас просто так не достанут. А так, глядишь, затеряемся совсем. Ты как, согласен? – повернулся Шаман к Святому.

Герасим сделал вид, что размышляет. Даже губы поджал.

Но неожиданно его обожгла страшная мысль. А что, если слова Баскакова всего лишь обыкновенная проверка? Достаточно произнести «да», и Шаман вправе будет расстрелять ему в спину половину обоймы. Позабудет даже, что некогда в знак верности они побратались кровью. Святому очень захотелось посмотреть на затянувшийся шрам на руке, но он сумел перебороть неожиданное желание.

– Мы не можем так поступить, – ответил он. И, улыбнувшись, добавил: – Надо распутывать это дело. У нас нет другого выхода. Разве не так?

Губы Шамана невесело вытянулись в тонкие ниточки:

– Я знал, что ты не сможешь ответить иначе. Теперь давай подумаем вот о чем: почему они хотят избавиться именно от тебя?

– Я много об этом размышлял, но так ни до чего и не додумался.

– И все-таки напрягись, вспомни, может, ты чего-то упустил. Кажется, ты ездил в Америку?

– Было дело, – признался Святой, удивленно посмотрев на Шамана. Об этой поездке знали всего трое. – Но тебе откуда об этом известно? От Барина?