Казнить! Нельзя помиловать!
Шрифт:
— Дедушка! Что?! Куда её несут?!! Кто это??! Глава семейства остался позади, а я шёл по коридору следом за секретарём. Наконец он остановился у закрытой двери. Я молча показал глазами — открывай. Секретарь толкнул дверь и посторонился… Зашёл в комнату — посередине стоит стол. Обычный письменный стол. То, что нужно… Аккуратно положил "девочку" на стол… Услышал за спиной шаги — повернулся. На пороге стоял хозяин и с надеждой смотрел на меня…
— Закройте дверь, поставьте охранника и скажите, чтобы сюда никто не входил, пока вы не позовёте! Сами войдите — будете мне помогать… Вдвоём раздели девочку до нага. Да… — узник концлагеря и тот полнее выглядит! По виду — лет шесть — восемь, а по лицу — так все шестьдесят! Оглядел то, что мне было нужно. Вроде всё, что я перечислил здесь. Эх — про
Достал из кармана пузырёк с синим порошком и высыпал в таз с водой. Размешал рукой. Окунул губку в таз с синей, после порошка, водой; отжал лишнюю воду и повёл губкой по лицу, стирая липкую грязь и пот. Показал Карлу глазами на кувшин и бросил негромко: Поливай. Аккуратно и немного… И протянул руки над пустым тазом. Вот так: я обтираю; Карл поливает на губку, смывая нечистоты в таз… Лицо, плечи, руки, тело и всё остальное… Перевернул больную на спину и то же самое — с шеи до пяток. Есть — обмыл. Теперь дальше… Подхватил худенькое тельце; встал на одно колено; положил девочку животом на бедро. Голова бессильно свесилась вниз, почти до самого таза с серо-бурой водой. Хорошо успел подхватить её длинные волосы, цвета спелой пшеницы. Оглянулся беспомощно: про ленту я и не подумал! Старик быстро сообразил: схватил простое полотенце и отрезал узкий кусок. — Перевяжи волосы… — буркнул я, досадуя на себя за такую оплошность… А потом — начал водить, почти гладить по спине больной — там, где по моему мнению у неё легкие…
Тело дёрнулось; содрогнулось и с хрипом изо рта девочки вылетели серо-жёлтые кусочки с красными прожилками… Один раз сотряслось тело, второй; третий! Уже и лопатки стали подниматься — заработали восстанавливающие лёгкие. А я всё водил и водил ладонью по худенькой спинке, чувствуя, как с каждой её судорогой из меня утекает по капелькам моя сила… Всё — выброс ошмётков прекратился. Я, снова взял в руки губку и, споласкивая её чистой водой, экономно поливаемой из кувшина, стал обтирать лицо и губы девочки. Ну вот, вроде всё. Поднял её с колена. Ну — совсем другое дело: и лицо помолодело и цвет лица стал бело-розовый… Взял больную на руки и показал хозяину дома на большое полотенце и на стол. Тот, одним махом, застелил стол. Положил девочку на живот. И снова начал — уже поглаживать по телу: с головы до ног… Перевернул на спину и вновь: от головы к ногам. А меня, что то замутило слегка и предметы вокруг начали терять резкость… А тут и девочка глаза открыла… Накинул на неё большое полотенце поперёк; обернул и взял её на руки. Взгляд малышки постепенно начал обретать осмысленность. Она посмотрела на меня, а потом увидела Карла. Протянула к нему руки:
— Дедусик… — залепетала она — возьми меня на ручки… Карл просительно взглянул на меня. А я что — протянул ему его правнучку: что то мне и её стало тяжело держать… "Дедусик" с нежностью, словно великую драгоценность, осторожно взял свою любимицу из моих рук. Я достал и кармана бумажный пакетик; развернул — на бумаге серый порошок. Поднёс ко рту девочки: Сделай так… — сказал внушительно и сильно вдохнул в себя воздух. Девочка глянула на прадедушку…
Биргит, милая… — ласково промурлыкал довольный старик — сделай, пожалуйста то, что тебя просит доктор… Малышка доверчиво посмотрела на меня. Я кивнул, внушая — сделай! Белокурое создание смешно сморщило носик и с силой втянуло порошок в рот. Я тут же прижал ладонь ко рту и носу и резко приказал — Глотай! Малышка вцепилась в мою руку, пытаясь оторвать её от рта, но не тут то было! Из её, ещё недавно, доверчивых глаз, брызнули слёзы. Но я рявкнул — Глотай! И она сглотнула раз, другой… И я убрал руку. Малышка закашляла, а Карл укоризненно посмотрел на меня. Только мне уже было всё равно — я медленно, но неумолимо терял сознание…
— Карл… — выдохнул с трудом — пусть принесут шоколада. Плиток пять. Очень нужно… И опустился на пол — ноги отказались держать моё тело… Надо держаться! — твердил я, стараясь не потерять уплывающее куда то сознание… Слегка пришёл в себя от запаха шоколада. Передо мной — на корточках, сидел хозяин дома и беспомощно держал перед лицом плитку шоколада, очищенную от обёртки… Потянулся губами и шоколад тут же оказался у меня во рту.
Нашёл глазами Курта и кивнув в сторону малышки приказал:
— Девочку срочно вымыть в ванне. Три раза! Воду каждый раз спускать и ванну обмывать спиртом. И волосы вымыть тоже три раза. Потом можно одеть и уложить в кровать… Карл только глянул на свою внучку и та сразу же поспешила с девочкой куда то по коридору. В ванную, наверное… Кряхтя, как старый дед, поднялся с пола…
— Ну вот, вроде и всё… — не глядя ни на кого, пробормотал я и добавил сварливо — в этом доме меня кто-нибудь покормит? Мясом?…
— Всё таки вы странный народ — русские… — прищурясь и глядя мне в глаза, бросил хозяин дома, сидя напротив меня, за огромным столом в столовой. — Вот так безрассудно рисковать своей жизнью ради чужого человека? Ведь ты же чуть не умер!
— Ну не умер же… — прожевав очередной кусок мяса, хмыкнул я. Карл сказал, глядя мне в глаза — Я теперь твой должник по гроб жизни.
— Да ерунда — сочтёмся: какие могут быть счёты между двумя порядочными людьми… — небрежно бросил я. Карл усмехнулся:
— Вот этого то я и боюсь… После того, как я основательно заправился — перешли к нему в кабинет. Обсудить мой заказ. Карл подтвердил выполнение. Я сказал, что придут мои доверенные лица до конца рассчитаются, переведя на его счёт остаток. Поинтересовался: много ли у него готовых — на продажу, станков: я бы купил их все!
— Я отдам всё, что у меня есть и что успеют сделать к отправлению пароходов. Отдам бесплатно! — твёрдо сказал Карл…
— А не слишком ли ты расщедрился — проклятый капиталист — усмехнулся я — это же такие деньжищи! — и улыбнулся — шутка… Карл же, ответил очень серьёзно — как будто и не видел моей улыбки:
— Ты знаешь… — для меня деньги давно уже перестали иметь ту цену, которую они имеют для других. Для меня радость в жизни моя Биргит… И если бы она умерла — я бы ушёл следом за ней… А ты, получается — не только её спас от смерти, но и меня тоже! По этому интересы Родины я, конечно, не предам, но помогать тебе буду всем, чем могу! Я у тебя в неоплатном долгу — так и знай! — закончил он торжественно! Да… — немцы они такие: если враги — то до упора, а если друзья, то на всю жизнь! Немцы, кстати, самые последние вышли из Варшавского договора и до последнего были нашими союзниками по Договору…
После Германии я рванул во Францию… Проверить: как там мои заказы и моё "испанское" золото? Передача информации у иудеев поставлена отлично: случай в Стокгольме показал всем "заграничным" представителям бывшего клана Гавена, что с новым ГАВЕНОМ шутить не рекомендуется. Особенно если это касается денег… "Пробежался бегом" по Франции и домой… Как там они без меня? А без меня там Берия стал наркомом всея НКВД и генеральным комиссаром — Ежова перевели с понижением на другую работу… Фриновский вернулся в свой кабинет на Лубянке и в свою прежнюю квартиру. И снова стал первым заместителем наркома. И не ладил с Берией… Нет — до драк или ругани не доходило, но неприязнь присутствовала довольно часто. Для всех — в том числе и для Сталина! Так было надо и это соответствовало принципу, предложенному ещё Александром Македонским: Разделяй и властвуй! А в НКВД действовал другой принцип: каждый следил за каждым! Если, конечно — хотел подняться повыше… И только Берия и я знали, что в ночь после освобождения пенсионера из под ареста, к нему, так же как и к Ворошилову пришёл ночью незнакомец. В маске… И популярно разъяснил будущему наркому "политику нашей партии на данном этапе"… Её основным постулатом было: На виду они с Фриновским ведут себя как кошка с собакой, но если его первый зам скажет, что надо сделать что то, или надо сделать именно так — Берия сделает. Для своего же блага. Иначе…