Казнить нельзя помиловать
Шрифт:
— Есть, отчего же нет. — Я оторвался от монитора и выглянул из-за угла, стараясь встретиться взглядом со Стрельниковым. — Она впустила в квартиру кого-то другого. Хорошего знакомого. Другого варианта не может быть.
— Вы правы, мой молодой друг. Она впустила в квартиру хорошего знакомого. Но проведенной проверкой установлено, что все знакомые из круга Лузьен имеют веские алиби. На момент совершения убийства все ее знакомые были при деле — один на работе, второй в магазине, третий в гостях. У всех есть свидетели.
— Родственники знают не всех знакомых потерпевшей.
Я первый раз выговорил
Вот и у меня появилось мое собственное маленькое мнение. Кажется, я начинал погружаться в пучину оперативной работы. Если с утра ноги привели меня в отдел, вместо ОПВС, где я прослыл победителем и героем, значит, эта работа имеет какое-то притяжение. Кстати, в паспортном отделе меня потеряли. К Стрельникову примчалась женщина-капитан и долго его ругала всякими нехорошими словами. Меня прикрыл компьютер своей широкой спиной, а Стрельников вяло отругивался от бранчливой женщины. Кончилось все плачевно. Капитанша выскочила из кабинета как ошпаренная, хлопнув дверью, при этом не преминув горласто заметить:
— Будем разговаривать у начальника РУВД.
— Вот и поговорим! — крикнул ей вдогонку Стрельников. Но капитанские шаги уже стихли, отдаваясь гулким эхом.
— Вот и поговорили, — грустно констатировал Стрельников и сказал мне, улыбаясь: — Отлично зарекомендовал себя, Белов! Молодец!
И ничего я себя не зарекомендовал. Просто скачал прапорщику, что нельзя унижать и без того униженного человека, вот и все. Ничего геройского я не совершил.
Появилась у меня мыслишка, которую я срочно оформил в особое мнение Дениса Белова. В моем лексиконе незаметно появились слова — оформил, протокол, противоправные нарушения. Скоро я превращусь в завзятого мента, не чета киношным героям, любимцам домохозяек и женщин преклонного возраста. Интересно бы узнать, смотрит ли знаменитый сериал моя любимая тетя Галя.
Так вот, про особое мнение Дениса Белова. Я склонялся к одному варианту, но никак не мог приступить к его осуществлению. Переборов мерзкое чувство детского страха, а вдруг меня высмеют, я подошел к Стрельникову.
— Сергей Петрович, разрешите обратиться?
Недавно я слышал, как один опер, опоздавший на экстренное совещание часа эдак на два, именно так обращался к Стрельникову.
Но вежливое и почтенное обращение к старшему по званию не спасло незадачливого опера. Стрельников всыпал ему по первое число.
— Обращайся, будь так добр, — заулыбался Сергей Петрович.
Что он все улыбается, когда я с ним разговариваю? Оперов ругает матерными словами, а мне расточает улыбки, подумал я, прислушиваясь
Нет, уши не пылали.
— Сергей Петрович, я знаю, что за «Люцифером» наблюдают.
— Да, есть такое дело. Теперь тебе можно доверять, ты уже набил себе шишек, многое понял. Мы поставили «наружку» за страховым обществом. Но это ничего не дает. Твой однокурсник сидит в офисе, никуда не отлучается, на момент нападения на Лузьен у него надежное алиби. Конечно, мы все делали конспиративно, Галеев ни о чем не догадывается. Мы изъяли пленку видеоконтроля, тоже конспиративно, разумеется, но ничего стоящего не обнаружили. Обычный офис, никаких подозрительных лиц, все чинно и благородно. А к чему ты клонишь?
Только сейчас я заметил, что Стрельников «тыкает» мне. Но это не оскорбило меня, наоборот, я обрадовался. На «ты» Стрельников обращается к самым доверенным людям, всем остальным он вежливо и отстраненно «выкает».
— Мне кажется, что нужно оформить страховку на какой-нибудь дом или квартиру. В процессе страхования можно выявить преступников. Понимаете, мне Галеев предлагал застраховать коттедж. Я ему сказал, что во Всеволожском районе у меня есть дорогостоящий дом. Он очень обрадовался и вцепился в меня как клещ.
— Что же ты раньше не сказал об этом? Опять забыл? Почему ты все забываешь? То приметы не записал, теперь вот выясняется, что забыл рассказать о самом главном. О чем ты думаешь? Что творится в твоей голове?
Стрельников напустился на меня, совсем как на того незадачливого опера. Мои уши не пылали, я стоял, опустив голову, но мне нисколько не было страшно. Со мной разговаривали, как с бывалым опером.
— Сейчас приедет Ковалев, посидим, покумекаем, обсудим ситуацию. Ты прав в одном: надо использовать все варианты. Даже сумасшедшие идеи пригодятся. Твоя идея — сумасшедшая, не спорь со мной. Но она приведет нас к победе. С твоей идеей мы разрулим ситуацию, выйдем хоть на кого-то из членов банды. Но что-то мы должны сделать!
Стрельников окунулся в кипучую деятельность, он начал куда-то звонить, о чем-то договариваться, что-то выпрашивать. А я принялся за свои портреты. Я не знал, для чего я их составляю, пользы от портретов никакой, они валяются на моем столе, как результат творческой деятельности машины и человека. Эти портреты можно даже на выставку посылать, они могут занять конкурсное место. Как мое школьное сочинение. Но чем-то занять себя нужно было… Сам Модильяни позавидовал бы мне, случись ему увидеть парочку-другую моих творений.
В кабинет ввалился Ковалев. Он нисколько не удивился, увидев мою согбенную спину за компьютером, только неопределенно хмыкнул — и все, на этом его приветствие можно было считать исчерпанным. Он сразу присел к столу Стрельникова, и они начали звонить вместе, Сергей Петрович с городских телефонов, Ковалев по мобильному. Потом они перестали звонить и повернулись ко мне. Оба молчали, как настоящие заговорщики. Первым прервал затянувшееся молчание, конечно же, Сергей Петрович:
— Денис, я нашел свободный коттедж. У нас нет на него документов. Хозяин особняка согласился предоставить нам свой дом для разработки, но ни в какую не соглашается оформить нотариальные бумаги. И я его понимаю, — рассмеялся Стрельников, — я бы тоже не согласился на такой акт. Что вы предлагаете?