Кедровый лохотрон
Шрифт:
Ни о каком отдельном большом заказе персонально их компании строительства двадцати четырёх боевых кораблей нигде не было сказано ни слова. Все обещания Илоны Бережной и её уверения, оказались пустым бабьим трёпом, ни к чему никого не обязывающим. Пустышка, подсунутая им, и, как оказалось, и самой Илоне непонятно с какой целью.
Последние скупые строчки письма, написанные рукой Беллы, сухо поведали о том, что им всё же придётся пойти на передачу трофейных судов. И хочется того им или нет, не имеет значения, поскольку невыполнение компанией данного требования грозит серьёзными осложнениями уже чуть ли
И ещё там дальше было короткая, злая приписка от Беллы: "Про пять уворованных у них же ушкуев, воюющих ныне с ящерами на озёрах, посольством не сказано было ни слова, словно амазонки ничего и не знали о том. И это не смотря на то, что до половины экипажей там, на суднах, составляли всё те же самые бывшие пленные амазонки, и не знать о том, что у компании есть ещё одно такое же "трофейное" имущество, амазонки, ну, никак не могли. Видимо, оставили рычаги влияния на будущее".
"Однако, с паршивой овцы, хоть шерсти клок" — была последняя короткая злая приписка Беллы в том письме.
Отложив в сторону письмо Маши, Сидор надолго задумался.
Всё шло штатно.
Машка прекрасно отыграла свою роль, громко, на весь город вопя, что их грабят. И это было очень хорошо. Надо было дать городским властям Старого Ключа видимость, что они в очередной раз прогнули компанию землян, отомстив им за перевал, чтобы за этой дымовой завесой провернуть свои дела.
К тому же сейчас, когда компании землян надо было тишком притащить в город кучу драгоценного оборудования, приходилось сидеть тише воды, ниже травы, и бодаться с городскими властями на их поле, сейчас было смерти подобно, да ещё в таком деликатном вопросе, как снятие торговой блокады амазонок на реке. Слишком велико было раздражение в рядах городской Старшины по отношению к их компании. Особенно усилившееся после того, как благодаря именно деятельности Сидора с нефтью на перевале Басанрог, с города была снята блокада и там, а вот городская Старшина при том понесла весьма существенные потери. И стоило им сейчас хоть немного возмутиться, а не молча проглотить оскорбление, их бы просто и без затей смешали с грязью.
Следовало затаиться, потому что было понятно, церемониться с ними больше не будут. Тем более что и общественное мнение горожан теперь было полностью на стороне городского Совета. Блокада тяготила всех. И если ради общих интересов надо было пожертвовать интересами кого одного, то почему бы и не компанией землян. Благо это не ты, не твой друг, не сосед, не товарищ, не свояк… и так далее по индивидуальному перечню.
Хорошо, что Маша и Белла это прекрасно понимали, и не стали входить с городскими властями в контры, просто молча, без скандала уступив.
— Нас нагнули на глазах у всех. А мы смолчали, — тихо пробормотал Сидор себе под нос. — Теперь будет очень трудно работать в городе. Это не есть хорошо.
Всё, чего добились за последний год, рухнуло. Конечно, нас все пожалеют, не без того. Мол, пострадали ради общества и всё такое. Но за глаза будут презирать, что дали себя прогнуть.
— М-да, — задумчиво хмыкнул Сидор. — В глазах всего Ключёвского общества мы серьёзно упали.
Посидев немного
Впрочем, этого можно было и не делать. Он и так помнил весь текст, чуть ли не наизусть.
Письмо было от Ведуна, догнавшее его с посыльным еже на перевале Басанрог в последний день. Письмо с детальным, чётким перечнем его планов.
Ведун вёл свою персональную сольную партию в своём Территориальном Совете и отыграл её на все сто процентов, добившись того чего ему надо. Снятия блокады и привязки интересов амазонок к экономическому развитию города. Благое дело.
Только вот сделано всё было за счёт их компании и без каких-либо компенсаций.
И как теперь посчитать моральный урон, понесённый их компанией, даже в голову не приходило. Одно было кристально ясно. Будет трудно. Ближайшее время будет очень трудно. И как преломить сложившееся у всех впечатление, что их можно безнаказанно прогнуть было пока непонятно.
Раздражённо хмыкнув, Сидор опять вернулся к Машиному письму.
Там дальше теми же скупыми словами было сказано, что Городской Совет: "Принимая во внимание результат усилий их компании по снятию блокады", предложил их клану ввести своего представителя в Городской Совет с правом совещательного голоса. Мол, в виде компенсации за понесённые ими ради интересов всех потери и бла-бла-бла.
С этаким издевательским подтекстом, мол: "Всё что можем, всё что можем"….
Короче, отыгрались на них за перевал по полной.
На что она, при полной поддержке Беллы, отказалась. Хватит! Сидеть бесправной попкой на собраниях и лишь беззубо вякать, не имея никаких прав реально влиять на принятие решений и на их исполнение — нет уж, это не для них.
На этот раз, видимо для разнообразия, матерная фраза в конце фразы отсутствовала.
А дальше опять пошли мрачные сетования на то, что они опять оказались элементарно не готовы к изменившимся обстоятельствам.
Стоило только в городе стать широко известным, что амазонки сняли речную блокаду, как весь город буквально сошёл с ума. И чуть ли не в тот же день в низовья Лонгары ломанулось практически всё свободное взрослое население города, а дома остались одни лишь убогие ни на что не годные работники. В связи, с чем у них опять открылась колоссальная вакансия по рабочим местам на заводах, спешно заполняемая необученными подростками из баронского обоза. И больше всего, как водится, пострадали водочные производства.
И не иначе как насмешкой тут можно было расценить обращение посольства амазонок к Городскому Совету, с просьбой о возможности заказа на заводе их компании нескольких десятков стационарных пулемётных пневматических систем для пограничных крепостей.
Прекрасно, будучи осведомлены об их проблемах с рабочими, иначе, как издевательством со стороны амазонок, это и назвать было нельзя.
Узнав вероятные сроки изготовления — весна будущего года, не раньше, они сочувствующе покивали головами и отдали заказ на сторону. И теперь огромный, дорогущий, архи выгодный заказ на сорок пневматических пулемётных систем уплыл мимо их носа большей частью в руки Кондратия Стальнова, а меньшей достался Демьяну Богат, двум их заклятым конкурентам.