Кеес Адмирал Тюльпанов
Шрифт:
– Чтоб снова в капкан?
– Надо же выручать!
– Себя лучше выручи.
– Лис, надо идти. Пьер ведь не зря нас тянет.
– Мне кажется, там никого уже нет.
– Почему?
– Иезуиты перебрались в город. Ты сам видел. Помнишь, Ансельмо говорил, что надоело в пещере жить, а Эразмус ответил, что дом уже подыскали.
– А где же Эле, Караколь и Мудрила?
– Почём я знаю. Может, их отпустили, а может…
– Что может?
Лис пожал плечами.
– Всё может. Может,
– А может, убили?
Лис снова пожал плечами.
– Слушай, – говорю я как можно ласковее, – Лисик, миленький, пойдём, а,? Не зря же нас Пьер тянет. Может, ждут они нас не дождутся. Никого нет. А они просто сидят под деревом и ждут. Пойдём?
Ласка на Лиса действует, это я давно заметил. Он сразу вскочил, выпятил грудь и говорит:
– Конечно, пойдём! Там, может, Эле по мне скучает!
И мы снова помчались во весь дух. Сначала бежали, потом шли быстрым шагом, потом еле плелись, но всё-таки добрались до ольховой рощи. Я сразу её узнал.
Туман уже растаял, только кое-где ещё цеплялся за деревья, как белые платки из тонкого батиста. Запели птицы, какие голосили, какие чирикали, и никому из них не было до нас дела. У птичек свои заботы.
Здесь мы шли уже с опаской. Не угодить бы в лапы старых приятелей!
– Стой! – сказал Лис. – Отсюда мы удирали.
– Значит, вон там пещера.
– Что-то не вижу, – сказал Лис.
Я тоже смотрел и не видел входа. Правда, кусты мешали, а выйти на поляну мы побаивались. Я отпустил Пьера, и тот кинулся через кусты. Минут пять мы сидели тихо. И на поляне ни звука, только Пьер носился туда-сюда.
– Пойдём, – сказал Лис. – Видно, нет никого.
Мы вышли и снова не увидели входа в пещеру. Кусты, какие-то кучи хвороста. А Пьер прыгал вокруг и одной лапой откидывал сучья. Мы разгребли эту кучу. Обыкновенная трава. Нет никакой пещеры.
– Может, не та поляна? – говорю я.
А Лис задумался. Постоял, поковырял траву ногой и говорит так спокойненько:
– Они их замуровали! Знал я такие случаи.
Я даже подпрыгнул. Потом наклонился и потянул траву руками. Она приподнялась вместе с землей. Так и есть – дёрн! Да так ловко уложенный, от травы кругом не отличишь.
Мы стали хватать и откидывать этот дёрн. Выступили деревянные доски. Пьер бесновался рядом. Потом мы с трудом отвалили тяжелую крышку. Вот он, вход в пещеру. Даже лестница на месте.
– Ты, Лис, оставайся, – сказал я, – чуть что, свисти.
Спустился я вниз. Неужто все наши тут? Просто не верилось! Но посмотреть всё-таки надо. Сразу стало темно. Я шёл и держался рукой за стенку.
Пахнуло холодком, стены раздвинулись. Это большая комната, в которой сидел брат Ансельмо. Направо от неё коридор, а там кладовка. В ней-то и остались
Что-то впереди шелохнулось. Я прижался к стене…
– Кто там? – спросил тихий голос.
– Караколь! – Я бросился вперед и сразу наткнулся на решетку.
– Кеес! Где ты, Кеес? – Голос Караколя дрожал.
Через решетку я нашёл его руки.
– Где остальные? – спросил я, задыхаясь.
– Спят. Я им сказал, что такая длинная ночь. Всё время придумывал сказки. Сколько мы здесь?
– Третьи сутки.
– Я думал, что только вторые.
– Они вас замуровали.
– Я понял.
– Как же поднять решетку?
– На левой стене есть деревянное колесо. Я видел, как нас закрывали.
Колесо я нащупал сразу. Решетка со скрипом поднялась.
Вы очень удивитесь, когда я скажу, что мы кое-как добудились Эле и Мудрилу. Третьи сутки они спали, не догадываясь, что могут заснуть здесь навсегда! Уж и не знаю, в чём тут дело. То ли время под землей идет втрое медленнее, то ли сказки Караколя подействовали.
Во всяком случае, Эле и Мудрила не очень-то удивились, когда увидели нас с Лисом. Будто мы их не спасали!
Они долго привыкали к дневному свету. Щурились, хлопали глазами, а Мудрила всё говорил:
– Куда пропал братец Эразмус? Хочу с ним поспорить. А вы, мальчишки, где отсыпались? В соседней пещере? Сколько сейчас времени?
Мы с Лисом нигде не отсыпались. Мы попросту еле стояли на ногах. Поэтому недолго думая завалились под первым кустом.
К вечеру растолкал меня Караколь.
– Кеес, – говорил он, – ночь на носу, а ты всё сопишь. Ну-ка вставай да умойся. Будем думать-гадать, где нам счастье искать.
Я сел и протер глаза. Капал маленький дождик. Но тепло.
– А где Эле? – спросил я. – Где Лис?
– Эле с Мудрилой пошли в деревню за едой. А Лис – вот он спит. Куда Помпилиуса подевали, не знаешь?
Не знал я ничего про медведя. Хорошо ещё, Пьер опять с нами. Из кустов торчали ноги Рыжего Лиса, его оборванные штанины. А вот башмаки на Лисе были вовсе не Лисовы. Когда разбудили Лиса, я говорю:
– Откуда у тебя башмаки такие? Кожаные. Были ведь кломпы, такие, как у меня.
Лис позевал-позевал и говорит:
– Башмаки эти очень хорошие. Не то что твои деревянные колодки. Это, брат, женские башмаки. Смотри, пряжка красивая. У Эглантины, когда переодевался, под лавкой нашёл. Замечательные башмаки.
– Воровать нехорошо, – сказал я Лису.
– Мои шер, это же я на время. Раз в монашенку обрядился, значит, и башмаки надо менять.
Потом он ещё позевал и говорит:
– А на тебе, адмирал, между прочим, мои кломпы. Чего ты на них позарился? Они ведь похуже твоих.