Кекс в большом городе
Шрифт:
Вот одна из моих героинь, оказавшись в безвыходной ситуации на 45-м этаже, весьма ловко спустилась по водосточной трубе, обманув всех своих преследователей. А что, богатая идея!
Я вздохнула, надо засунуть поглубже некстати проснувшуюся сейчас во мне писательницу Арину Виолову, помнится, другое действующее лицо из того же романа, бесшабашная Света, свалилась из самолета, летевшего на высоте десять тысяч метров. Падая, она ухитрилась поймать брошенный ей дружеской рукой парашют, надеть его, дернуть за кольцо и спокойно приземлиться, имея за плечами огромный купол. Кстати, трюк с парашютом
Нет, идею с водосточной трубой отбросим. Ладно, иду вверх.
Решив теперь быть крайне внимательной, я стала считать ступеньки. Раз, два, три, четыре, пять… На двадцать восьмой лестница закончилась.
В полном изумлении я пощупала рукой возникшую перед глазами стену: ни двери, ни окошка, ни ручки, ни кнопки, ни кодового замка. Вообще ничего. Лестница вела в никуда.
Вспотев от переживаний, я двинулась вниз, попала в полутемный коридор и пошла по нему. На этот раз дорога не извивалась и оказалась относительно короткой, очень скоро перед глазами возникла дверь.
Не ожидая ничего хорошего и полагая, что створка крепко заперта, я изо всей силы рванула за ручку и чуть не упала. Деревянная панель легко пошла на меня, перед глазами вновь распростерся коридор, но совсем иного вида.
Пол прикрывал ковер, правда, не слишком новый, местами потертый, но идеально чистый, стены были украшены картинами в тяжелых рамах. На всех полотнах изображались некие библейские сюжеты, я не могу сказать какие, потому что совершенно не знаю Священного Писания. Единственная картина, на которой художник нарисовал огромный корабль, куда гуськом втягиваются животные, оказалась мне понятной. Живописец явно изобразил Ноя и ковчег.
Я шла по ковру, разглядывая произведения искусства, вдруг мой глаз наткнулся на листок в рамке «Спальни галереи», под ним красовалась красная стрелочка, указующая направо. И тут до меня дошло! Непостижимым образом я добралась до подземного перехода, соединяющего рабочие помещения с той самой галереей, некоей разновидностью гостиницы для элитных гостей.
Душу охватило ликование, теперь я точно сумею выбраться, потому что чья-то заботливая рука понатыкала повсюду табличек, вот целая россыпь надписей со стрелками: «Библиотека», «Трапезная», «Спальни». И куда бежать?
Так, в книгохранилище может обнаружиться бодрствующая монахиня, решившая из-за бессонницы заняться чтением, в трапезной сейчас готовятся к шикарным поминкам, ставят тесто, режут салаты. Моему появлению никто не обрадуется, и, вероятнее всего, глупую гостью выставят вон из монастыря, а в опочивальнях пусто. Следовательно, мне надо зайти в одну из комнат, там точно найдется окно. И, кстати, где-то здесь должен быть туалет, очень сомнительно, что элита ходит в ту же деревянную будку.
Переполнившись радостью, я добрела до первой двери, осторожно открыла ее и испытала чувство настоящей гордости. Вот Вилка какая! Умная и хитрая.
Спальня была пустой, и она походила на келью паломниц, как корочка ржаного хлеба на бисквитный торт с кремовыми розочками.
Большая,
Взгляд приметил справа небольшую дверцу, влекомая любопытством, я приоткрыла ее и взвизгнула от счастья. Ну надо же, я очутилась в роскошном санузле, по размерам сравнимом с комнатой.
Чугунная ванна покоилась на бронзовых лапах, около нее чья-то заботливая рука бросила пушистый коврик. «Мойдодыр» был заставлен всякими баночками, бутылочками, флакончиками, из стаканчика торчала зубная щетка, наверное, следовало удивиться столь широкому выбору средств по уходу за лицом и телом, для гостей обычно кладут лишь мыло, ну ладно, еще ставят шампунь! Не успев обдумать интересное наблюдение, я увидела роскошный унитаз и кинулась к нему, как к любимому брату.
Еще раз я удивилась при виде туалетной бумаги, она оказалась трехслойной, очень дорогой, совершенно не монашеский вариант!
Но долго обдумывать увиденное в ванной времени не было, нужно поскорее вернуться в спальню. Я одернула юбку, поправила дурацкую блузку, хотела открыть дверь и тут же уловила звук шагов. В гостевую опочивальню вошел человек, очевидно, он был грузным, потому что ходил, тяжело ступая.
Испугавшись, я прижалась к большому шкафу, невесть зачем поставленному около умывальника. Впрочем, наверное, в этой помеси гардероба с носорогом хранится постельное белье. Или монахини не захотели выбрасывать антикварную вещь, шифоньер, похоже, сделали в незапамятные времена, сантехника в ванной комнате стилизована под старину, а шкафчик антикварный.
Но что мне делать? А? Если тот, кто шумно вздыхает сейчас в спальне, заглянет в туалет, как объяснить свое присутствие здесь?
Только сейчас в голову пришло замечательное предположение. В спальне кто-то живет. Вот почему там много всякой всячины и дорогой аппаратуры, вот почему в ванной полно косметических средств, вот почему…
Плавная цепь мыслей прервалась характерным звуком.
Та-ра-та-та, та-ра-та-та… – так звонит мобильный телефон.
Почти потеряв сознание от ужаса, я взглянула на свои пустые руки и перевела дух. Фу, мой аппарат издает точь-в-точь такую же мелодию, и на минуту мне показалось, что сейчас это он трезвонит. Но не надо пугаться, сотовый уложен в сумку, та находится в келье, к тому же я отключилась от сети.
Та-ра-та-та, – плыл напев, – та-ра-та-та.
– Да, да, – раздался глухой голос, – нет, не сплю. Разве тут угомонишься? За всем догляд требуется. В центральную трапезную ходила, мать Фекла совсем обезумела, прости меня, грешную, за подобные речи. Велено было зеленый сервиз достать, а она синий вытащила, блюдо разбила. Самое большое, с рыбами. И то верно, громоздкое больно, его даже сестра Ольга поднять не может, куда уж матери Фекле! Да, да, да.
Я осторожно отлипла от стены шкафа, прокралась к двери, присела на корточки и приникла глазом к здоровенной замочной скважине.