Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft

Хорошко Евгений Алексеевич

— Ловушка там есть, и не одна, — с уверенностью в голосе бросил гоблин. — Мамой клянусь!

— Ну раз мамой, то без вариантов, — вынужден был согласиться я. — Толстяку сам Бог велел ловушку поставить.

— Какой Бог? — удивился Среброкинс. Я досадливо отмахнулся.

— Да так, к слову пришлось, — досадливо ответил я. Приказав гоблину отойти подальше, я открыл дверцу телекинезом. Сразу же из сейфа повалил зеленоватый дым, который я развеял легким порывом ветра. При ближайшем рассмотрении, больше ловушек внутри не оказалось, хотя мы ожидали худшего.

Оставалось

самое приятное дело в мире — разбор трофеев.

Для начала, в сейфе оказался матерчатый свёрток, в котором лежали самые настоящие золотые монеты. Коснувшись его, я понял, что мы вынесли из гоблинского посёлка целый Клондайк. Этот мешочек весил больше, чем сам Среброкинс. Такое количество золота за душой разом выводило человека в другую лигу. В конце концов, на них можно было снарядить элитный отряд бойцов и долго его содержать. Или устроить экспедицию на другой континент. Например, Калимдор...

Или и то, и другое, проклятье на мою голову. Теперь думать, на что извести капитал. Такую сумму в золоте невозможно потратить на личные нужды!

Также в сейфе оказалось большое количество деловых бумаг, написанных непонятными закорючками. Гоблинская, что ли, писанина? — недоумённо задумался я, прежде чем Среброкинс вцепился в документы, как клещ.

Он правильно рассудил: я не имел понятия об их истинной ценности и был готов расстаться с ними без вопросов. Хотя среди них могли быть чеки на предъявителя, купчие и документы о праве собственности. Такой пройдоха как Среброкинс, развернулся бы с ними так, что только держись.

В сейфе были также разбросаны горсти мелких драгоценностей, безделушек из драгоценного металла, а также пузатая, размером с голову гоблина, бутыль превосходного эльфийского вина. Из Кель-Таласа, чтобы Звономуцу на том свете икалось. Толстяк явно любил заложить за воротник на рабочем месте, но у него хотя бы был вкус — это стоило признать.

Я всерьез обрадовался одной из находок: внешне невзрачный булыжник синеватого цвета был источником магической энергии словно бы, сам по себе. Наличие такого камня объясняло наличие мощного, но ровного магического фона в кабинете Звономуца. Если я буду носить такой камешек с собой, то вокруг меня всегда будет достаточно плотный магический фон, чтобы мой резерв восстанавливался быстрее. Не сравнится с магическим фоном в Кель-Таласе, но лучше, чем ничего.

— Ха, смотри-ка, зеленый, еще один том! Ты не соврал, — сказал я гоблину, вытаскивая из сейфа толстую книгу. Эта книга была последним, что мы нашли в сейфе, и я прикрыл дверцу.

Подошло время подводить итоги и расставаться с гоблином. Словно чувствуя момент, он подобрался.

— Какие планы на будущее? — спросил Среброкинс первым, не выдержав долгой паузы. Я хмыкнул.

— Отправлюсь в Стальгорн. У меня есть к Лиге Исследователей деловое предложение.

— Представляю, — вздохнул гоблин. — Смотри там, что ли, не сломай дворфам горы, партнёр. Без них тебя земля точно уже не выдержит.

— Не волнуйся, если что, ты на борту дирижабля будешь, — хохотнул я.

— Кстати, о дирижабле — я бы с радостью тебя доставил в Стальгорн с ветерком, но чем раньше я воспользуюсь

тем, что о смерти Звономуца никто не знает, тем больше я с этого поимею. Так что, извиняй.

— Ха-ха, да мне не жалко. К тому же, мне бы все равно хотелось оказаться подальше от твоей развалюхи, когда она рассыплется.

— Это да, — вздохнул гоблин. — Я бы и сам рад её починить, поставить пару лишних прибамбасов, да где денег взять? Знаешь, в какую плату это мне встрянет?

— Могу занять, — предложил я, когда меня буквально обуял приступ щедрости. — Я обещал забрать большую часть золота и драгоценностей, как ты помнишь. Но вот меньшая часть... как насчет четверти всего золота из сейфа? Под грабительский процент, само собой.

— Да хоть под самый грабительский! — просиял Среброкинс. — Все равно я больше драть стану.

— Тогда удачи тебе, зеленый, — сказал я, крепко пожимая протянутую гоблином лапу.

— Тебе тоже, остроухий. И спасибо за ботинки. Ты классный зачарователь, но грабитель из тебя ещё лучше.

— Спасибо!

Интерлюдия 2. Капитализм с гоблинским лицом

Неизвестно где, Среброкинс.

Гоблин Физл, в определенных кругах более известный под говорящей фамилией Среброкинс, двинулся вперед. Неподалеку от него вовсю кипела работа. То тут, то там сновали рабочие-гоблины. Расплавленный металл с шипением разливался по формам. Чуть дальше с огромным шумом опускался на заготовки штамповочный пресс. Толпа зеленошкурых коротышек переворачивала огромный металлический нагрудник, в котором какой-нибудь человек мог бы спокойно лечь и вытянуть ноги. Корпус механико-магического голема, Крошшера.

Обычно его применяли для лесозаготовки, но самодвижущиеся пилы отлично резали любой объект — включая закованных в латы рыцарей.

Физл прошел мимо цеха и встал перед входом в двухэтажный обшарпанный дом. Там он работал, вот уже много лет занимаясь своими мелкими делами, темными и не очень. Если все пойдет как надо, то эти дела мелкими уже точно никогда не будут.

Его дирижабль был уже размещен на площадке, а кое-какие вещи — спрятаны в надежном месте, где их никто не найдет. Часть золотых монет, та, что понадобится в скором времени, разбросана по карманам. Часть схоронена в самых неожиданных местах, что Физл только мог найти и приспособить под надежный тайник.

За его спиной пыхтели двое свежекупленных хобгоблинов-телохранителей, а на шее болтался мощный защитный амулет. За пазухой лежала замена утерянной палочке-шокеру, только теперь уже более мощная. В целом, личная безопасность — вот на что Среброкинс потратил первые вырученные деньги. Без этого замахиваться на что-то крупное было бы неразумно.

Надо признать, это была самая невероятная командировка на его памяти! Всего несколько дней, а изменилось решительно все. Ничто теперь не останется так, как раньше — понял гоблин. Побоище в поселении Звономуца ему так просто не простят, а значит, по идее — ему нужно быстрее шевелиться, уносить ноги на край земли, пока о происшествии никто не знает.