Кель. Год Стального Ястреба
Шрифт:
Единственное, что могло меня напугать – это мысль о том, что она сама не пожелает меня знать. Что уйдет, испугавшись того, кто я есть. Или того, кем стал.
– Моя маленькая отчаянная девочка, – вырвал меня из раздумий голос, который я узнал бы из тысячи других и не забыл бы даже через сотни лет. – Моя Ари.
Я вскочил и в глазах поплыло. Словно сквозь туман я видел женщину, склонившуюся над Ари. Сероватые губы что-то шептали. И наверное только мой почти звериный слух смог уловить в этом шелесте слова заговора. Заговора, что возвращает силу и жизнь тому, кто
Ни один колдун, будь он самым сильным и могущественным, не сделал бы такого. Не говоря уже о колдовке. Но эти законы не властны были над ней.
Я смотрел не отрываясь на ту, что плевать хотела на все законы и правила. На ту, что переворачивала мой мир каждый раз, когда появлялась в нем. Ту, что однажды встретил на рыночной площади. Ту, которую год за годом вспоминал в самые неоднозначные моменты жизни. Ту, что пахла свежестью и горечью.
– Тиана, – выдохнул я, до конца не понимая, правда ли это или видение.
Она подняла на меня свои глаза цвета расплавленного серебра. И улыбнулась. То была не радостная улыбка. Скорее грустная. Или обреченная.
– Рада видеть тебя в добром здравии, Кельвар Стальной Ястреб.
Эти слова гулким эхом завибрировали в голове. Не верилось, что звала именем, которым звали колдунов, меня. Простого солдата. Пусть и рожденного с колдовской кровью. Но без силы. И она знала, что это так. Знала, как больно мне от одного упоминания о своей неполноценности. До сих пор. Даже спустя годы.
– Ты удивлен.
– Я зол. Ты прекрасно знаешь, что мне не стать колдуном, Кристиана, – хотел чтобы прозвучало твердо, а получилось. Жалко, наверное.
– Ты глуп, – грустно сказала она.
– Что знаешь ты о Неразделенных?
Я не смог скрыть удивления.
– Впервые слышу об этом.
Она кивнула. Коснулась кончиками тонких, словно птичьих, пальцев лица Арвианны.
– Она вернется. Готов ли ты к этому, Кель? Готов ли к тому, что тот, кто живет в тебе, не отпустит ее от себя. Готов ли к тому, что больше не сможешь быть ни с одной женщиной.
Я не знал. Не мог ни понять, ни поверить в то, что она говорила.
– О чем ты?
Кристиана поднялась. Она была похожа на видение. Тонкая. С серым лицом и необычайно светлыми стальными глазами. И эти глаза оголяли душу. Вырывали тайны, которые прятал даже от себя.
– Колдун и его зверь всегда вместе, Кельвар. С рождения и до смерти. Всегда идут рядом по жизни. Но бывает, рождаются такие, как ты. Не человек, не зверь, не колдун. И в то же время все вместе. Ты же сам замечал, что не такой как другие. И в то же время не такой, как твои родные.
Я кивнул. Скорее от растерянности, чем подтверждая ее слова.
– Откуда тебе это известно?
Тиана пожала плечами.
– Видела. Еще тогда видела, когда впервые твой путь посмотрела. Жизнь и судьба колдуна в руках богов, потому и пути их не видны мне. Но ты не такой, как мы. Ты особенный Кель. И в то же время судьба твоя никогда не будет простой. А места не найдешь ни среди колдунов, ни среди простого люда.
Ее слова били больнее, чем кулаки мастера Рамуса на
– И что мне теперь делать, – чуть не прорычал я.
Она снова пожала плечами и оглянулась на все так же лежавшую без движения Ари.
– Выберешь свой путь сам. Но какой бы он ни был, Кель, я хочу знать, сможешь ли ты оставить Арвианну, если она не захочет пройти по этому пути с тобой?
Хотел бы ответить, что да. Но где-то внутри меня что-то взвыло. Заклекотало по-птичьи. Забилось, будто искало выхода и обожгло нестерпимой болью, разрывая изнутри.
– Сможешь ли ты жить, зная, что она выбрала другого? – продолжала она, впившись своим режущим, подобно стали взглядом и мои глаза.
– Что он прикасается к ней? Разделяет с ней ложе? Что она носит под сердцем его детей?
Ее слова разрывали меня. Болезненными картинами мелькали перед глазами. Я видел силуэты и события, отлитые из серебра. И разум мой мутился.
– Нет, я не откажусь от нее, – выдохнул я, понимая, что не смогу солгать этой женщине.
И боль отступила. Медленно. Нехотя. Все еще недовольно ворочался внутри меня зверь, назвавший маленькую колдовочку, своей.
Кристиана отвернулась. Я видел, как нервно вздрагивают ее пальцы. Слышал ее рваное дыхание.
– Кель, ты полюбился мне. И мое сердце обливается кровью, от мысли, что придется оборвать твою жизнь. но выбирая между тобой и своей дочерью ни я, ни мой муж или сын не станут сомневаться. И я буду молить всех богов, чтобы Ари не отвергла тебя. Она не из пугливых, и вряд ли ее смутит то, кем ты есть. Но если ее сердце занято…
И снова эта злость, разрывающая на части. Одна мысль о том, что она может… нет. Не может.
– Будь здрав и полон сил, – сказала она на алларийском, прежде, чем исчезнуть. – И сделай все, чтобы я не оплакивала тебя раньше, чем закончится путь отмерянный богами для того, кем ты являешься.
Глава 13
Ари пришла в себя на рассвете третьего дня.
Все это время я чувствовал себя так, будто из меня вынули душу, а тело оставили блуждать по лесу. Оно охотилось. Готовило. Ело. Поило родниковой водой колдовочку, которая хоть и выглядела уже не такой умирающей, но и приходить в себя не собиралась. Оно ходило или просто сидело, уставившись на неспокойные воды Быстринки. Но жизни в нем было ровно на столько, чтобы не лечь и не умереть.
Я всегда злился на богов, что они сделали меня простым человеком. Не дали того, на что я имел право по крови и рождению. А оказалось…
Они дали мне гораздо больше. И в то же время словно прокляли.
И вот теперь я ждал. Ждал, когда очнется Ари и разрешит мою судьбу.
Для себя я решил, что ни за что в жизни не стану принуждать ее к чему бы то ни было. Отпущу ее. А сам уйду. Куда угодно, лишь бы… и пусть эта мысль была невыносима сама по себе. пусть от одного предположения хотелось спрыгнуть в холодные коварные воды Быстринки, я просто не имел права на нее. Не имел права обрекать ее на жизнь с подобным мне.