Кель. Год Стального Ястреба

Гуйда Елена Владимировна

– Ты безответственна и импульсивна, – уловил я ее шепот. – Ты позоришь весь колдовской род. Я все расскажу твоим родителям.

– Да, пожалуйста, – обрадовалась она, а колдовка Оалианниса явно закатила глаза.

И пользуясь тем, что наставница старалась взять под контроль собственные эмоции, поднялась, затолкала вещи назад в сумку, совершенно не заботясь о том, как они потом будут выглядеть, и подошла к, так и не сдвинувшимся с места, нам.

– Давайте знакомится, – радостно сказала девушка, и я еле удержал смех, когда ее наставница тихо застонала от бессилия.

Она поморщилась

и доверительно сообщила:

– Они невыносимо скучные, – и уже громче спросила.
– Так как мне вас называть?

– Дарм, – сказал друг, выступая вперед и обворожительно улыбаясь.

О! кажется, кто-то решил покорить еще одно девичье сердце. И на что он надеется? Ни одна колдовка не свяжется с простым человеком. Даже на одну ночь.

– Дарм, – чуть растянула она его имя, словно пробуя на вкус.

И я услышал, как изменилось его дыхание, как забилось быстрее сердце. И еле удержался, чтобы не поддеть его. Вообще, я старался никому не говорить о том, что воспринимаю мир несколько иначе. Даже Сати никогда не рассказывал. Наверное, боялся испугать. И все же шила в мешке не утаишь. И пусть прямых вопросов никто не задавал, смотрели на меня, не скрывая любопытства.

Она подошла ближе коснулась кониками пальцев идеально выбритой щеки и замерла. И только Дарм собирался обнять ее за талию, отрезала:

– Даже не думай. У меня очень строгий отец и нервный старший брат, – и при этом все так же мило и обворожительно улыбалась. – И поверь, выучка у них не хуже твоей.

И кода Дарм, цокув зубами, захлопнул рот, кивнула и принялась вязать оберег на шею. Вряд ли кто-то еще слышал, как она одними губами шептала наговор. А я сказать ничего не мог. Стоял, как вкопанный, и смотрел, как она вяжет обереги Сатэму и Корху. Улыбаясь и что-то говоря.

И только когда она развернулась ко мне, увидел, чего ей это стоило. На лице не осталось ни кровинки, а под глазами залегли тени. Даже губы чуть посинели.

– Зачем? – схватил ее за руку и рявкнул так, что ребята тут же схватились за бечевки и принялись их стаскивать.

– Не хочешь – не надо. Я как лучше хотела, – обижено поджала она губы.

Внутри меня закипала злость. Колдовки не вплетают силу в заговоры или обереги. Вбитая с детства истинна, которую лишь однажды нарушила странная Крыса. Но та была сильная, а эта… зеленая совсем. А все туда же. За обереги, которые и колдуны берутся, когда в полную силу войдут.

– Дура,- прорычал я, сам не понимая, почему злюсь на нее так.

Она только всхлипнула, рванулась, бросив бечевку мне под ноги, и побежала, оставив меня сжимать кулаки в бессильной ярости.

– Идиотка пустоголовая, – зверствовал я, пиная ни в чем неповинную траву.

И только сейчас заметил, что Дарм уже вытащил нож и собирался перерезать обережный шнурок.

– Да успокойся ты, - сказал я устало.
– Оберег это.

Парни возиться перестали и посмотрели на меня, как на ненормального.

Первым отмер Сатэм. Расправил на груди замысловато сплетенную бечевку и сказал:

– Ну, ты и придурок, Кель.

Корх и Дарм выразительно на меня посмотрели, но промолчали.

– Она ж колдовка, а колдовкам обереги делать тяжело и даже больно, – сказал я, опустив глаза.

– Точно

придурок, – сказал Корх обходя меня и направляясь в сторону, куда убежала Ари.

Сатэм обошел меня и подобрал брошенную девчонкой бечевку пошел за ним.

– Вот от части, я даже понимаю, чего ты взвился, - сказал Дарм, глядя им в след. – Сати уже давно на границе и женщины у тебя с тех с тех пор не было. А колдовка эта хороша собой и молоденькая совсем. Может еще и с мужчиной не была.

Я начинал злиться. Но молчал.

– И все же лучше извинись. Нам практику вместе проходить. И не мне тебе рассказывать, чем твоя забота может обернуться.

Сказав это, он пошел за парнями.

Я понимал, что он прав. И все же не мог найти в себе силы, сейчас извинится. Боялся, что опять сорвусь и наору на нее.

Потому вместо того, чтобы пойти за ребятами, направился в столовую.

И вот там наворачивая кашу с кусками мяса и совершенно не чувствуя вкуса, я успокаивался и настраивался на разговор с девчонкой.

Она зашла уже успокоившаяся и с легкой улыбкой на лице. Ребята шли рядом и что-то рассказывали, а она кивала им, или смеялась. Ну вот какая из ее колдовка? Разве настоящая колдовка будет так себя вести. Оалианниса была, кажется, того же мнения. Потому что окликнула ее по имени и кивком головы приказала подойти. А девчонка широко улыбнулась ребятам, прежде чем к колдовкам подойти. Мне же, почему-то снова вспомнилась та, что назвалась Кристианной.

Я усмехнулся.

– Кажется мне, нам предстоит очень веселая практика, – сказал Сатэм, прожевав кашу.

– Чувствую, незабываемая, – добавил Корх.

Знали бы мы тогда насколько.

Глава 6

Распределение мы получи уже на следующее утро.

Я до последнего надеялся, что нашу маленькую группу отправят на западную границу. И пусть даже не на ту же заставу, где проходила службу Сати. Но одна мысль, что она будет близко – успокаивала. Возможно, мне даже удалось бы с ней повидаться. Граница с Алларией одна из самых спокойных. Да и практикантов, кроме как в караул, да на маленькие вылазки никуда не посылают. Потому я искренне надеялся.

И все же меня ждало очередное разочарование.

«Северо-восточная граница. Застава номер два». – гласил вытянутый жребий. Я не смог скрыть досады.

Граница с Вестианом.

Вестианцы уже много сотен лет оставались бельмом на глазу уже не одного поколения таххарийских царей. Маленькое, ничем не выдающееся королевство, состоящее из множество вечно воюющих между собой родов, так и не склонило головы перед могущественной Таххарией.

Первый царь, решивший, что северный край расколется как пустой орех, потерпел не просто неудачу – это был провал. Дехвард Великолепный был твердо убежден, что вестианцы, за столько лет не способные найти между собой общего языка, сдадутся, стоит им узреть силу обученного войска, подкрепленного колдунами. И уж никак не ожидал, что «грызущаяся между собой свора бродячих псов», сможет объединиться и дать отпор. Живущий одними битвами народ, получив врага вне их земель, озверел и отбивался со всей яростью загнанного в угол волка. Но большим ударом для царя стали ударившие в конце лета морозы, которые убивали не хуже, чем вестианская сталь.