Кембриджский затворник

— Фрэн, я не знаю, что делать! У нее, по-моему, этот самый… ну-у… кризис средних лет.

— Так ей же всего двадцать шесть, — возразила Фрэн. Как, впрочем, и мне, отметила она про себя.

— Вот именно!

Фрэн прокручивала в памяти этот телефонный разговор снова и снова. Непростой, очень непростой разговор, думала она, и странный — если учитывать, что женщина никогда не была склонна драматизировать.

— Съезди к ней, Фрэн, навести ее! — умоляла мать Рози. —

Ну что тебе стоит? С ней что-то случилось, неспроста она так расстраивается. А я от нее ничего не могу добиться.

— Так вы действительно не знаете, в чем дело? — допытывалась Фрэн.

— Понятия не имею, но думаю, без мужчины тут не обошлось.

— О-о-о, — выдохнула Фрэн, закатив глаза. — Извечная история!

— Как пить дать — мужчина. И ей, бедняжке, наверное, так плохо, что жить не хочется.

Да, подумала Фрэн, дела, похоже, серьезные. Не то чтобы она действительно поверила, будто Рози может сделать какую-нибудь глупость, но, если мамаша говорит подобные слова о своей дочери, которая всегда была весела и беспечна, как весенняя птичка, значит, все не так просто.

И Фрэн купила билет на ближайший рейс «Дублин — Лондон».

А в Лондоне она и сама поняла, что дела — дальше некуда.

Рози лежала на диване, свернувшись калачиком, одна в холодной, промозглой квартире. Разговор их состоял из тяжелых вздохов, из осторожных вопросов Фрэн, из слов «О-о, Фрэн, Фрэн», после чего Рози прорывало такими горькими слезами, что у подруги все холодело внутри.

— Ну, все-все, хватит, — проговорила Фрэн, крепко обнимая Рози за плечи, сотрясавшиеся от рыданий. — Давай-ка сделаем глубокий вдо-ох, успокоимся… Все-все… Расскажи-ка мне лучше, что случилось.

Рози судорожно вздохнула, как кошка, которая пытается проглотить мышь целиком.

— Не могу!

— Еще как можешь! Это мужчина? — спросила Фрэн, соображая про себя, что пока не стоит говорить о том телефонном разговоре. — Расскажи мне о нем.

— Он… он… 0-о-о-ох!

— Кто он? — Фрэн нетерпеливо дернула подругу за рукав.

— Он — козел! У-у-у-у-у! И я все равно его люб-лю-у-у-у!

Фрэн согласно кивнула. Так она и думала. Обычная история. Она уже миллион раз слышала, как женщины рассказывали подобное. И чем подлее мужик, тем больше его любят. Дуры бабы!

— Я понимаю, — сказала она вслух.

— Ничего ты не понимаешь, Фрэн, — с отчаянием в голосе сказала Рози. — Да и никто меня не может понять! Вы все только и умеете кивать с умным видом…

— Я тебя такой никогда не видела, — прервала ее фрэн. — А ведь мы знаем друг друга столько лет! И, прежде чем ты скажешь мне еще что-нибудь обидное, позволь напомнить тебе, Рози Николе, что я прилетела из Дублина, неслась как угорелая! Твоя мама просила меня, чтобы я съездила и узнала, что с тобой происходит.

— Мама просила?

— Она очень беспокоится за тебя, но вмешиваться в твою жизнь не хочет.

—

Ну вот, теперь ты все знаешь! — с вызовом посмотрела на нее Рози.

Фрэн печально покачала головой:

— Пока я знаю только то, что ты сидишь, глядя в пол, и плачешь о каком-то загадочном мужике, имя которого даже не решаешься произнести.

— Сэм, — всхлипнула Рози. — Его зовут Сэм.

— Сэм, — передразнила се Фрэн и мрачно ухмыльнулась: — Козел Сэм, как ты изволила выразиться. Ясненько. А фамилия у него есть?

— Локхарт. Сэм Локхарт.

— Сэм Локхарт, — задумчиво произнесла Фрэн. — Красивое имя. Такое… притягательное.

— Впервые слышишь?

— Впервые. А что, я должна была о нем слышать?

— Может, и нет. Но он богат, очень привлекателен, а такие атрибуты подразумевают, что его все должны знать, особенно женщины.

— Расскажи мне о нем.

Рози мрачно пожала плечами.

— Литературный агент. Считается самым лучшим. Говорят, если Сэм берется работать с автором, то денежных проблем у того больше не будет; ему придется думать только о том, как бы платить поменьше налогов. У него абсолютное чутье на бестселлер.

— Предполагаю, он женат? — сказала Фрэн как можно мягче.

— Женат? Ты что, смеешься? — Рози так замотала головой из стороны в сторону, что ее крутые завитушки приняли горизонтальное положение. — За кого ты меня принимаешь?

Фрэн вздохнула с облегчением.

— Ну что ж, не такой уж он и… нехороший. Женатые мужчины, которые ходят в чужой огород, — вот это уж действительно… Я-то уж знаю, — она искоса посмотрела на Рози. — Но, наверное, был женат?

— Нет, — опять замотала головой Рози, — холостой. Все еще… — Опустив голову, она кусала ногти; слезы опять потекли по щекам.

Фрэн обняла подругу.

— Давай рассказывай. Все рассказывай. Рози вяло кивнула но не издала ни звука.

— Эй, да ты, наверное, забыла, когда ела? Рози пожала плечами:

— Кофе утром. Да в холодильнике, по-моему, и нет ничего.

— Ну, ты даешь, подруга! Пойдем куда-нибудь пообедаем. — Фрэн встала и потянула Рози за руку. — Я угощаю.

Рози поднялась, слабо улыбнулась. Поймав свое отражение в зеркале, сказала:

— Как же я пойду? В таком виде?

— Ты права, в таком виде нельзя. Так что сделай прическу, на лицо — боевую краску, и вперед, Рози! И, ради бога, выкинь ты эти свои жуткие штаны!

Через час они уже сидели в отдельной кабинке «Джско» — новомодного ресторана на берегу Темзы — не в самом респектабельном районе, надо признаться, но там царила очень милая атмфосфера. Подошла стройная официантка, и Фрэн не смогла сдержать улыбку: юбочка на девушке едва прикрывала красивые трусики. Они заказали два коктейля — названия их в меню были такие непонятно-иностранные, что их разбирало любопытство, что же это такое.