Кемер в объятиях ночи
Шрифт:
К более изысканным и дорогим вариантам разрешенных афродизиаков относится абсент. Был у Григорьева одни знакомый, так он только его и использовал. Сам мужик уже к полтиннику, лысый, но очень активный, а еще и стимулировал свою половую активность абсентом. Лысина играла ему только на пользу: во-первых, модно, а во-вторых, лысина — признак хорошего любовника, так как указывает на высокий уровень тестостерона.
Про абсент в Википедии написано так: „Абсент — крепкий спиртной напиток зеленого цвета, сильный афродизиак. Еще Пифагор рекомендовал абсент, как средство способствующее деторождению. Изначально производился во Франции из масла Artemisia absinthium (полыни с добавками масел майорана, аниса и некоторых других растений). В 1792 г. доктор Пьер Ординьер составил на бумаге рецепт изготовления абсента
Итак, абсент — напиток, подавляющий мораль. Но что такое вообще мораль? По определению это некая выработанная традициями нормативная система. Но существуют разные и противоположные моральные системы, и бессмысленно говорить, какая из них лучше. В неких племенах принято ходить голыми, спариваться публично, а вот питаться у них — дело интимное. Иногда они любят убить врага и съесть его мозг. Существует мнение, что общечеловеческие ценности практически невозможны именно из-за разнообразия моральных норм. Однополые браки моральные, а вот высасывание мозгов и многоженство аморальные. По идее должен быть какой-то эталон, как единица длины или веса, однако — увы! — такого морального эталона нет.
Так в знаменитой неоконченной повести Пушкина упоминается про знаменитое условие Клеопатры, которая за ночь любви требовала в уплату жизнь любовника. Скучающая молодая княгиня подумывает об этом, ее лишь смущает, что любовник может не исполнить условия и вдруг да не застрелится. Мужчина, который набивается ей в любовники, однако ж, готов рискнуть и намекает ей, что непременно застрелится на следующее же утро после любовной ночи. Княгиня тут задумывается: почему бы и нет? На том набросок, впрочем, и заканчивается. Но суть дела состоит в том, что останавливают ее лишь некие социальные условности. Она не любит этого молодого человека, иначе кто же им мешает просто так переспать, и в то же время провести ночь с мужчиной ей жуть как хочется, ее лишь пугает вопрос, а что же будет потом.
Вадим на это сказал так:
— Я бы на месте парня согласился бы на все ее условия, а ведь наутро она сама будет умолять, чтобы только он не застрелился, а непременно пришел еще. Это примерно та же ситуация, что и здесь, на юге. Условности тут снимаются. Это любовь в чистом виде, когда социальные факторы не играют или, скажем так, почти не играют роли. Владелица предприятия вполне может ласкать в постели официанта или охранника отеля. Разница в годах тут становится не столь важной: можно взять себе в любовники молодого и никто не будет над тобой смеяться, а наоборот, только позавидуют. Однако в повседневной жизни разница в годах — это всегда бомба на будущее, а тут никакого будущего как бы и нет. Безвременье. Хорошо!
Между тем, Григорьев прислушался к своему внутреннему состоянию. Что-то в нем было уже не так, как раньше. Да и вообще с возрастом стали происходить какие-то непонятные биохимические изменения, причем иногда в обратную сторону. Он вдруг почувствовал, что может пить много крепкого алкоголя и даже особо не пьянеть, хотя и того удовольствия выпивка уже не приносила. Что-то произошло внутри организма, изменился обмен веществ. Григорьева это несколько пугало. Он стал бояться изменений в собственном организме: они теперь ничего хорошего уже не предвещали.
С одним хорошим знакомым Мишаней Сухановым тоже случилось нечто подобное, но только с другой особенностью. У него вдруг напрочь исчезло сексуальное влечение к жене. Он стал воспринимать ее как предмет обихода. Она не вызывала у него никаких желаний, возможно, от привычки и длительного совместного
Доктор Кончаленков поговорил с Мишаней участливо, обсудил самые интимные вещи, внимательно осмотрел, аккуратно помял Мишане мошонку, причем нашел одно яичко меньше другого, назначил обследование, тут же взяли и мазки из уретры, Мишаня подрочил в специальной комнатке в пластмассовую банку. За все это содрали кучу денег, там же заставили купить много дорогих лекарств.
Кстати, вопросы у Кончаленкова были очень интересные:
— Как вы ощущаете оргазм?
Мишаня пожал плечами:
— Как щекотка: приятно, конечно, но не что-то такое уж сверх того!
— А раньше как было?
— А я, доктор, и не помню уже, как было раньше.
Странный вопрос. Как вообще можно запомнить оргазм? Судорожные сокращения, извержение, сердцебиение, пот, освобождение, расслабление?
Кроме утраты интереса к женщинам в Мишане вдруг проявилась и какая-то потеря интереса к жизни вообще. Однажды в компании обсуждали глобальные мировые проблемы, что будет, если разовьется потепление или энергетический кризис. Мишаня реагировал на дискуссию вяло. Когда ему сказали, что ведь человечество может погибнуть, он на это ответил: „Да и хер с ним!“
Он и лекарства пил, но ничего не помогало. Женщинами (традиционный просмотр жоп и грудей по дороге на работу и с работы) интересовался скорее по привычке, чем из сексуальной потребности. Ему и пиво вдруг стало казаться невкусным: он начинал ворчать „что-то не то, будто синтетика“, а все вокруг пили — и с удовольствием. Другой алкоголь — тоже не нравился: мол, пью и никакой радости, только в сон клонит — засыпаю на ходу, буквально сидя — будто сводит лицо. А ведь раньше, когда собирались с друзьями, то нажирались и было весело, а сейчас его от алкоголя только в сон бросало. И ничего ему стало не интересно: ни футбол, ни кино (там тоже спал), поехали в командировку в Канаду: скука смертная! А ведь там съездили не куда-либо, а на Ниагарский водопад! Проверили его по диспансеризации с головы до ног, даже щитовидку на УЗИ смотрели, тестостерон определяли в крови — вроде, как все и нормально. По настоянию жены его обследовали в больнице у знакомого врача, но и там ничего не нашли: обычные возрастные изменения, остеохондроз, да, пожалуй, что и все. Он, облепленный датчиками крутил велосипед, бегал по дорожке, — и ничего, даже пресловутый холестерин был в норме. Даже шланг глотал, а другой — уже потолще — ему засунули в задницу чуть ли не два метра. Последняя процедура Мишаню очень впечатлила: „Теперь я знаю, что испытывают женщины при родах!“ — заявил он товарищам. На каком-то этапе у него якобы нашли трихомонады. Тогда Мишаня не поверил и попросил ему их показать трихомонады. Свежесобранную сперму накапали на стекло, Мишаню посадили за окуляры. Он долго смотрел в микроскоп, где кишели, куда-то неслись и мельтешили его безумные сперматозоиды, потом, совершенно потрясенный, поднял ошалелые глаза и сказал:
— Бог есть!
Даже выдал по этому поводу стихотворение, начинавшееся словами: „Косяками из Канады к нам плывут трихомонады…“ и т. д. Впрочем, с трихомонадами его вполне могли и нагреть. Знает он, что ли, как выглядит трихомонада! Ему на любую сикараху покажи: вон она ползет! Теперь любое лечение половой инфекции стоит немалых денег, и медицинская страховка на это дело обычно не распространяется. Все частные медицинские фирмы только и живут за этот счет. Обычный медицинский лохотрон.