Кентерберийская сказочка
Шрифт:
Я хотел помочь грузчикам, которые тащили стол, но они решительно меня оттеснили. Миссис Холланд кинулась за ними в дом.
Я взглянул на Тристрама. Он тоже собирался исчезнуть. Надо как-то его задержать.
– Тебе здесь нравится? – спросил я.
– Нормально. От школы далековато, а автобуса нет.
– Всего двадцать минут, если знаешь дорогу.
– Все равно это долго, если дождь идет.
Только не надо нагло хвастаться, Эпплби. Как-нибудь поскромнее.
– С этим скоро все будет в порядке.
Хотя бы так.
– Ты умеешь водить? – Вот и вся его реакция.
– Пока нет. – У меня теперь своя машина! Своя, черт тебя дери! У меня! Слышишь, мальчик? У меня есть своя машина!
– А еще что-нибудь подарили? Гад какой!
– Телескоп. Настоящий.
– Везет людям! Машина и телескоп. Мне никогда таких подарков не делали.
Все-таки оценил.
– Мне тоже. – О, Господи. Понимай так: в твои годы не делали, мальчик мой. – Родители изменились в лучшую сторону.
– Когда? – Он улыбнулся, и я весь растаял от счастья.
– На мой восемнадцатый день рождения, – ответил я с улыбкой. Какие у него потрясающие белые зубы!
– В школе ты совсем другой, – сказал он, потом взглянул на меня так, будто ляпнул что-то лишнее.
– Какой же?
– Не знаю.
Ах, как приятно! Я просто млел от счастья.
Мы вышли в сад, и он показал на окно своей комнаты.
– Большая, выходит прямо в сад.
– Значит, будешь наблюдать, как Траншаны загорают.
– Она толстая и с прыщами.
– Там не все такие.
Мы подошли к забору, разделявшему два сада, и посмотрели на ту сторону. Прямо под нами собирала цветы миссис Траншан, ее русые волосы заметно поредели, кое-где даже просвечивал череп. На ней был коричневый халатик поверх синих спортивных штанов, подоткнутых в обрезанные у лодыжек сапоги. Мы несколько мгновений созерцали ее череп, потом я кашлянул. Она даже подпрыгнула.
– Ты забрел не в тот сад. А это еще кто такой?
– Тристрам Холланд. Он только что сюда переехал.
– Вот как? Один?
– С семьей.
– Понятно. Сколько тебе лет?
– Сегодня исполнилось восемнадцать.
– Я не тебя спрашиваю, балда. Его.
День рождения-то был у меня. В этот день этот вопрос всегда задавали именно мне. Черт.
– Четырнадцать.
– Понятно. Я тебе вряд ли понравлюсь, но с Дженнифер ты, может, и подружишься. Где она? Дженни!
Голос ее заполнил весь сад.
На пороге дома появилась маленькая фигурка.
– Иди сюда.
Она была в школьной форме: серое платье, белые носки, белая блузочка и полосатый галстук. Какие груди под этой блузочкой! Какие ножки между верхом ее белых носков и краем юбки! Какое личико! Какая походка!
– Это Тристрам Холланд. – Миссис Траншан показала на Тристрама, не вдаваясь в объяснения. – Ему четырнадцать лет, он теперь живет в соседнем доме.
И ушла, удалилась со своими цветами.
Дженни и Тристрам смотрели друг на друга через забор, ей было неловко из-за матери, ему из-за того, что неловко было ей, а может, и из-за того, что рядом стоял я.
– Тристрам учится в соборной школе вместе со мной, – попытался я разрядить обстановку. Но они молчали. Я предпринял вторую попытку, стараясь, чтобы голос звучал как можно сердечнее:
– Как дела в школе, девушка?
– В следующем семестре будем ставить Шекспира, мне дали роль Пака. Хотели сделать из меня фею или плотника, но я буду играть Пака.
Господи. Почему именно Пак?
– «Сон в летнюю ночь»? – спросил Тристрам.
– Да. Ты тоже в спектаклях играешь?
– Никогда. Мне предлагали только девчачьи роли, и отец был против. Правда, сейчас у меня голос стал гуще…
– А почему? Почему отец был против?
– Не знаю. Наверное, потому что это баловство и глупости.
– Если играть по-настоящему – ничего подобного.
Во времена Шекспира мальчики всегда играли девочек. А я буду играть Пака – он же мальчик.
– И какой у тебя будет костюм? – потребовалось узнать мне.
– Пока не знаю, но главное, чтобы в нем можно было прыгать. Что-то легкое, воздушное.
Да. Да. Конечно же. Легкое и воздушное. И у Тристрама – тоже.
Я отошел в сторонку, давая детишкам поговорить. У них свои общие интересы, я для них слишком стар, что им со мной? Но и друг с другом они держались настороже – не враждебно, а именно настороже, так обнюхивают друг друга две собаки. Скорее всего, они без особого труда подружатся. Сразу видно.
Потом одновременно закричали обе матери. Оклик миссис Холланд – с легким акцентом, чуть в нос – слился с громким открытым зовом миссис Траншан.
– Трисдженнитрам!
– Еще увидимся.
– Может, я буду с Вероникой.
– Это твоя сестра?
– Да.
Они помолчали. Я усиленно разглядывал траву.
– Это которая толстая, – вдруг заявил Тристрам.
– Нет. Не нужно так говорить.
– Просто я хотел узнать, она это или нет. Она ведь толстая?
– Не в этом дело. Будь у тебя сестра, ты бы не хотел, чтобы про нее так говорили, правда же?
– Говори про моего брата такое сколько влезет – мне плевать. Он на каникулы приедет.
– Плевать?
– Плевать.
И они дружно заржали.
Дженни вприпрыжку побежала к дому, и ее юбчонка поскакала вместе с ней… Господи, где же те воздушные белые одеяния, которые должны хлопать, словно крылья? Юбочка метнулась вверх, и на мгновение взгляду открылись белые облегающие трусики с розовыми и голубыми цветочками, цветочки росли прямо на коже… видение исчезло. Тристрам тоже смотрел ей вслед.