Керченский узел – 2
Шрифт:
Сперва подался в ближайший военкомат, хотел как можно быстрее попасть на фронт, но там меня завернули, сообщив, что инвалиды им не нужны. Подался в другой военкомат, потом в еще один и еще. Только после пятого военкомата, понял, что так мне на войну не попаду. С моей выпиской из госпиталя и штампом в военном билете, хрен кому я нужен, и пусть у меня опыта, как у дурака махорки, тыловикам это до лампочки!
На перекладных и попутках, а часто и просто пешком двинул на Запад. Добирался долго, почти месяц, по дороге подхватил пневмонию, думал сдохну, но ничего, пронесло, выжил!
Только к осени добрался до Краснодарского края, где и напросился в боевую часть. Здесь на мою степень годности здоровья, уже
– Вот и вся моя история жизни, – закончил я свой рассказ, допивая остывший кофе.
Фомич сидел рядом, дожевывая бутерброд с салом, которое он самым наглым образов выпросил у нашего гостя. Костя тоже харчил бутер, но уже с паштетом, вприкуску с гречневой кашей, которой угостили морпехи. Моя тарелка с кашей стояла в сторонке и остывала. Есть не хотелось. Привычно тошнило, и болела голова.
– Ну, в целом понятно, – кивнул особист. – Насколько хорошо знаешь Керчь и его пригороды?
– Отлично знаю. Большую часть жизни, там прожил.
– Совсем хорошо, ну, тогда собирайся, поедешь со мной.
– Собраться и поехать, не проблема. Вопрос: куда? Если в штаб или в тыл, исполнять роль советчика, то идите на хуй, товарищ особист!
– Нет, не в штаб и не в тыл. В самое пекло, на передок! Есть задача для группы смертников, им нужен проводник, человек знающий окрестности Керчи и сносно владеющий турецким языком. А еще этот везунчик должен быть в некоем роде отморозком. Согласен?
– Еще бы, – усмехнулся я.
– Надо только харчей у морячков подрезать, – деловито поддакнул Фомич. – Жаль не успел мосты навести с их поварешкой.
– Старик, а ты куда? – удивился старлей.
– Ему можно, у него неоперабельный рак, – пояснил я рвение деда, – Фомич желает умереть в бою.
– Ну, тогда, собирайтесь, а я пока договорюсь за машину.
Глава 2
Тяжелогруженный баркас переваливался на волнах, как беременная касатка, медленно шел к берегу. Сыпавшаяся в неба снежная крупа вперемешку с мелким дождем, нависала над головой свинцовой, непроглядной стеной. Морская вода отливала всеми цветами серого и черного. Отчасти из-за такого цвета воды Чёрное море и назвали – Чёрным. Древние мореманы, которые как известно «ходют», а не плавают, знали толк в географических названиях, поэтому и не ошиблись, когда нарекли этот водоем по цвету забортной воды.
Сидя на корме баркаса его нос еще кое-как было видно, а вот дальше ничего, сплошная муть сыпавшегося с неба мелкого крошева. Погода была настолько отвратительной, что казалось, хуже быть не может. В такую погоду хорошо сидеть дома, перед обогревателем или открытым огнем камина и попивать горячий облепиховый чай, закусывая его плюшками. Ну, можно еще, укрывшись одеялом, дрыхнуть на верхней полке поезда дальнего следования, изредка просыпаясь от гудков встречных поездов, а мерное цоканье чайной ложки о край пустого стакана в фигурном подстаканнике, будет убаюкивать не хуже колыбельной песни или бубнежа телеведущего с программы новостей. Короче, сейчас, хорошо бы оказаться в тепле и уюте, а не на промозглой, скользкой от наледи лавке дырявого баркаса.
Фомич сидел рядом, закутавшись с прорезиненную плащ-палатку, изредка шурша целлофановыми пакетами на ногах, которыми обмотал свои сапоги. Я поступил несколько мудрее и надел на ноги длинные «чулки» от костюма химзащиты. Теперь высаживаясь на берег, я точно не замочу ноги. С моим здоровьем простывать нельзя, таблеток пью столько,
Кстати, о таблетках. Их осталось мало. Если принимать в обычном режиме, то хватит на неделю, если экономить и пить только при особенно жестких приступах боли, то можно растянуть на две недели. А, что потом? Закончатся таблетки и при очередном приступе боли и черной хандры выпустить себе пулю в лоб? В принципе можно, смерти я не боюсь, в загробный мир не верю, но все-таки хотелось бы умереть с толком – сдохнуть так, чтобы забрать с собой как можно больше врагов.
Костя Особист не обманул, пристроил нас с Фомичем в отряд, который должен был скрытно высадиться на Черноморском побережье Керченского полуострова, а дальше…
Блин, я только сейчас сообразил, что так и не узнал, как на самом деле зовут Костю Особиста. Скорее всего, он и не Костя вовсе.
Численность отряда – чуть меньше роты, вооружение – легкая стрелковка, носимая с собой: автоматы АК-74М и АКС, СВД, одна крупнокалиберная дальнобойная винтовка калибра 12,7мм, пулеметы ПКМ и РПК, много ручных гранатометов, мин и взрывчатки. Обмундирование всё сплошь импортное – НАТОвское и «военторговское», так, чтобы ни малейшего намека на принадлежность к российской армии. Всё оружие, наоборот, исключительно советское, а рации и бронежилеты, наоборот забугорное – Китай и бывший соцблок. Отдельно, несколько больших пластиковых кофров, герметично упакованных, в них спецоборудование и хитрые мины.
Если рассматривать из соображений целесообразности подобной экипировки, то получалось, что наш отряд должен выполнять разведывательно-диверсионные задачи. Но, блин, не сотней же бойцов. Куда столько?! Где им укрыться? Как скрытно перемещаться? Лесов тут отродясь не было, весь Керченский полуостров – это степь, изредка пресекаемая невысокими холмами и косогорами. Есть несколько выработок, где в старые времена добывали для строительных нужд камень-ракушняк, причем такие выработки чаще всего представляют собой цепь извилистых подземных лабиринтов – каменоломен. Наиболее известные это Аджимушкайские каменоломни. Но они находятся в городской черте Керчи, ближе к Азовскому побережью. А судя по тому, где нас высадят, то мы сможем укрыться либо в Ак-Манайский каменоломнях, либо в штольнях горы Опук. А, что дальше? Хрен его знает… Но мне по-фигу, я как Фомич, решил умереть красиво – в Бою. Чтобы ветер в харю, а я такой с шашкой наголо мчусь на коне навстречу вражеским пулеметам!
Но, все эти рассуждения и размышления должны ворошиться и гнездиться в головах у возможных засланных казачков и шпионов. Я не у меня, потому что я знал, для чего предназначен этот отряд.
– Совсем пацаны молодые, – раздался ворчливый голос старика из-под глубокого капюшона. – Никого старше не нашлось? Куда этих малолеток в бой посылать?
– Не ворчи, – ткнул я старика в плечо, – думаешь было бы им лет по сорок, то это было бы правильнее? Умирать в любом возрасте вредно…но разве, что таким старым пердунам как ты, пора бы уже на погост.
– Сам дурак!
Старик был прав, бойцы в отряде собрались совсем молодые, многим не было еще и двадцати. Три взвода, в каждом по двадцать семь человек бойцов, плюс по одному офицеру – лейтенанту и ротный, старлей Рыжиков командир отряда. Нас с Фомичем прикомандировали к третьему взводу. Большая часть отряда был сформирована из мотострелков, переброшенных из Сибири. Но были и танкисты, артиллеристы и зенитчики. В реальном бою из них успели побывать немногие, но зато настроены они были решительно, все вызвались добровольцами. То, что они все молодые и зеленые, объяснимо. Где сейчас взять опытных и прожжённых, если все ветераны заняты на других участках фронта? Может по замыслу командования именно такие сейчас и нужны….