Кэрри во время войны
Шрифт:
Кулдыканье приближалось, пересекая двор.
– Откройте!
– молвила Кэрри.
– Откройте!
– Она была уверена, что, все, поздно, что существо поймало их.
Но дверь, словно в сказке, отворилась, и они очутились в светлом, теплом и уютном доме.
5
Тепло, светло и уютно. Такой кухня Хепзебы была всегда, а не только в тот вечер. Входишь туда, и кажется, будто входишь в дом, где, если ты замерз, тебя обогреет яркий огонь в очаге, если ты голоден, тебя встретит запах сала, если ты одинок, тебя обнимут заботливые руки, а если напуган, тебя успокоят и
Разумеется, в тот первый раз они не сразу успокоились. Верно, они уже были под крышей дома, но дверь все еще оставалась открытой, и женщина, по-видимому, не торопилась затворить ее и отгородиться от наводящей ужас тьмы. Она стояла, смотрела на них и улыбалась. Она была высокой, а волосы у нее отливали медью. На ней был белый передник, рукава платья высоко засучены, и были видны белые, толстые, покрытые веснушками руки с испачканными мукой пальцами.
Кэрри рассмотрела женщину, потом оглядела кухню. Просторное помещение с каменным полом, темноватое по углам, но ярко освещенное возле плиты; полки для посуды, уставленные белыми с голубым тарелками; выскобленный добела деревянный стол, над которым висела керосиновая лампа; а за столом над открытой книгой, куда падал свет от лампы, сидел Альберт Сэндвич.
Он открыл было рот, намереваясь заговорить, но Кэрри повернулась к женщине.
– Закройте дверь!
– крикнула она.
Женщина удивилась. "До чего медлительны эти люди", - подумала Кэрри. И с отчаянием в голосе попыталась объяснить:
– Мисс Эванс послала нас за гусем. Но за нами кто-то гнался. Мы бежали изо всех сил, но оно гналось за нами. И кулдыкало.
Женщина всмотрелась в темноту, куда показывала Кэрри.
– Закройте дверь, - повторила Кэрри, - не то оно войдет.
Женщина широко улыбнулась. У нее были красивые белые зубы со щербинкой посредине.
– Благослови тебя бог, деточка, да ведь это мистер Джонни. Я и не заметила, как он вышел из дома.
– Он пошел загнать кур, - сказал Альберт Сэндвич.
– И наверное, решил погулять.
– Но это был не человек, - старалась втолковать им Кэрри.
Страх прошел. Альберт говорил так спокойно, что у нее тоже отлегло от сердца.
– Он не говорил, - объяснила она.
– Он кулдыкал.
– Мистер Джонни так говорит, - сказал Альберт Сэндвич.
– Ты должна согласиться, Хепзеба, что его можно испугаться.
– И сердито взглянул на Кэрри.
– Хотя вы, наверное, тоже его напугали. Что бы ты чувствовала, если бы от тебя убегали люди, которых ты вовсе не собиралась обидеть?
Хепзеба негромко сказала куда-то во тьму:
– Все в порядке, мистер Джонни, входите.
Она говорила не с валлийским акцентом, а с каким-то другим, более твердым.
В дверях появился и встал рядом с Хепзебой, словно ища у нее защиты, маленький человек в твидовом костюме с галстуком-бабочкой в крапинку и робким сморщенным лицом. Он попытался улыбнуться, но улыбка у него не получилась - перекосился рот.
– Дети, это мистер Джонни Готобед, - сказала Хепзеба.
– Мистер Джонни, поздоровайтесь с нашими гостями, пожалуйста.
Он взглянул на нее и горлом издал какой-то звук. Словно кулдыкнул,
Кэрри не двинулась с места. Хотя он явно не был привидением, все равно ей было страшно дотронуться до его маленькой дрожащей руки.
– Здравствуйте, мистер Джонни!
– сказал Ник и подошел к нему, словно ничего проще и легче на свете не было.
– Я Ник, Николае Питер Уиллоу, мне десять лет. На прошлой неделе у меня был день рождения. А Кэрри в мае будущего года будет двенадцать.
– Кулдык-кулдык, - отозвался мистер Джонни.
Когда он говорил, изо рта у него летела слюна, и Кэрри охватил страх при мысли, что и ей придется протянуть ему руку и он на нее плюнет.
Но ее спасла Хепзеба.
– Ваш гусь готов, - сказала она.
– Но сначала я вас покормлю, ладно? Альберт, пойди с Кэрри и принеси гуся, пока я накрою на стол.
Альберт взял с полки свечу, зажег ее и в сопровождении Кэрри вышел из кухни. Они прошли по коридору и очутились в просторной кладовой. Там на холодном мраморном прилавке их ждал аккуратно очищенный и выпотрошенный гусь. В корзинках лежали пятнистые яйца, на подносах - большие куски масла кремового цвета со слезой, а на полке стояла крынка молока со слоем сливок сверху. У Кэрри засосало под ложечкой.
– А я думала, мистер Готобед умер. Муж сестры мистера Эванса.
– Это не он, - понял ее Альберт.
– Мистер Джонни - их дальний родственник. Он раньше жил в Норфолке, но, когда его родители умерли, приехал вместе с Хепзебой сюда. Она нянчила его с самого дня рождения. И, поставив свечу на полку, чтобы помочь уложить гуся, он взглянул на Кэрри.
– Страшно, наверное, увидеть его в первый раз?
Кэрри приготовила сумку и спросила:
– Он ненормальный?
– Не больше, чем многие другие. Более простодушный. "Невинная душа", называет его Хепзеба.
– Альберт засунул гуся в сумку, затянул шнурок. Она колдунья, - доверительно сказал он.
– Колдунья?
– Это вовсе не то, что ты думаешь, - усмехнулся он.
– У нее нет ни черных кошек, ни помела. Колдуньями в деревнях зовут мудрых женщин. Когда я заболел, она напоила меня какими-то травами, и я быстро поправился. Врач был потрясен, он считал, что я умру. "Вот уж не думал, что парнишке суждено дожить до весны", - сказал он Хепзебе.
– Вот, значит, где ты был. Лежал больной!
– воскликнула Кэрри и покраснела: Альберт еще решит, что она его искала.
– А что с тобой было? торопливо спросила она.
– Воспаление легких, ревматизм да еще куча всяких болезней, - ответил Альберт.
– Мне повезло, что я попал сюда, к Хепзебе, не то на моей могиле уже цветы бы росли. Но я очутился здесь не просто волею случая. Я сказал тому человеку, который распределял нас по квартирам, что очень люблю читать, и он вспомнил, что в этом доме много книг. И правда, здесь оказалась целая библиотека!
– В его голосе слышалось удивление, будто он до сих пор не мог поверить в такое чудо.
– Показать тебе?