Кэти Картер ищет принца
Шрифт:
Телефон по-прежнему молчит. Я бреду на кухню, ставлю чайник, рассеянно жую орехи, выбрасываю старые продукты в мусорное ведро… Олли так добр, что я по крайней мере должна навести порядок у него на кухне. Он даже поехал со мной в больницу, когда мне делали биопсию, а это выходит за рамки дружбы.
Было забавно. Разумеется, в следующий раз я предпочту нечто менее болезненное — например, удаление зуба без анестезии… впрочем, надеюсь, никакого следующего раза не будет. Я замираю, продолжая помешивать чай. Приходит ужасная мысль о том, что, возможно, меня еще не раз ждут
Олли все это знает — вот почему он поехал со мной в Наффилд. И слава Богу: потому что я всю ночь лазила в Интернете и волновалась все сильнее, так что на рассвете превратилась в тварь дрожащую. Без Олли, который приготовил завтрак и отвез меня в клинику, я бы, возможно, до сих пор кругами ездила по кольцевой, тщетно пытаясь набраться смелости.
Выбрасываю чайный пакетик и смотрю на часы. Половина третьего. Надеюсь, исследование закончено и я вот-вот узнаю результаты. Сердце колотится; меня настолько переполняет адреналин, что руки трясутся. А может, я выпила слишком много кофе…
— Звони же, блин, — говорю я телефону.
В онкологической клинике Наффилд сплошь канареечно-желтые тона и пастельные занавески. Стоит миновать дверь и столик дежурной, и исчезает вся привычная больничная мебель, а ты видишь компанию женщин, которые сидят на мягких кушетках, попивают кофе и листают глянцевые журналы. Глаза у всех ледяные. В углу тихо булькает кофеварка, но, не считая этого, стоит почтительная тишина, точь-в-точь как в церкви. Приехав в Наффилд, я ожидала, что вот-вот появится Ричард Ломэкс, в церковном облачении, окутанный запахом ладана.
Мы с Олли устроились на уютной кушетке персикового цвета и начали ждать. Мимо проходили медсестры с объемистыми папками, а иногда — люди, в которых можно было опознать врачей только по висящим на шее стетоскопам. Мужчины держали своих спутниц за руки и бормотали нечто ободряющее в отчаянной попытке сбросить напряжение.
Олли листал журнал. Знаменитости с безукоризненными улыбками самодовольно смотрели со страниц, и на их лицах было написано: «Позавидуй мне!» Впрочем, я завидовала всем, кто не сидел сейчас в этой до жути безмолвной комнате.
— Кэти Картер? — Рядом со мной возникла пожилая женщина с умным ясным взглядом, как у миссис Тиггивинкл. [8] — Я доктор Моррис. Я осмотрю вас.
Интересно, что я должна была ответить? «О Боже»? Она произнесла это так, словно меня ожидал массаж.
— Пожалуйста, проходите, и приступим, — сказала она.
Каждая клеточка моего тела взывала о бегстве. Непривычное ощущение для человека, который считает здоровой пищей апельсин в шоколаде.
8
Миссис Тиггивинкл — героиня популярной детской книги Беатрикс Поттер «Сказки матушки Тиггивинкл».
—
Она подумала, что мы вместе! Ну разве не смешно? Олли встали чуть ли не бегом бросился в смотровую. Кажется, груди стали его навязчивой идеей, мрачно подумала я.
— Он не муж, — поправила я. В тишине мои слова прозвучали пронзительно. — Просто приятель.
Я вовсе не собиралась раздеваться в его присутствии.
— Тогда я подожду здесь, — предложил Олли.
— Ступай и купи булочку. — Я пыталась говорить радостно и бодро, но голос при этом звучал словно на грани истерики. — Все будет в порядке.
— Я подожду здесь, — произнес Олли терпеливо, словно разговаривал со строптивым подростком.
Войдя в смотровую и устроившись на кушетке, я чуть не расплакалась. На самом деле больше всего мне хотелось, чтобы Олли пошел со мной, взял за руку и рассказал какой-нибудь дурацкий анекдот, чтобы я расслабилась, но разве это не обязанности бойфренда? Наблюдать за тем, как меня режут, — нелегкое испытание, и не следовало ожидать, что он немедленно согласится. Даже попросить о таком значило бы превратить нашу дружбу в нечто весьма сомнительное.
Все в моей жизни перевернулось и изменилось, твердая почва превратилась в зыбучие пески, и я была далеко не в восторге от происходящего.
— Ложитесь на кушетку. — Доктор Моррис включила нечто вроде огромного телевизора. — Снимите лифчик и футболку.
Я сделала, как она велела. Мою грудь намазали холодным гелем, и медсестра выключила свет. Не хватало только музыки.
— Это ультразвук, — объяснила врач, водя каким-то прибором по моему телу. — Он позволяет увидеть, что творится внутри груди, и в точности понять, с чем мы имеем дело. В вашем возрасте нет смысла делать маммограмму, потому что ткань слишком плотная, ничего толком не разглядишь…
Я посмотрела на экран и увидела нечто вроде снежной бури. Недоставало лишь Санта-Клауса и эльфов.
— Вот, — сказала доктор Моррис, когда среди волнистых серых линий показалось темное пятно. — Вот ваша опухоль.
Она слегка сдвинула прибор и нахмурилась.
— Что?.. — спросила я, чувствуя, как заколотилось сердце.
— Боюсь, это не циста. В нее поступает кровь.
Я в ужасе села. Во мне поселился Дракула?
— Значит, — продолжала доктор Моррис, — придется взять образец ткани и понять, какова природа опухоли.
— Вы думаете, это рак? — прошептала я.
— Я ничего не могу сказать, всего лишь глядя на экран.
Свет вновь зажегся, и медсестра принялась рыться в шкафу, складывая в раковину шуршащие зеленые пакеты, в которых лежало нечто до ужаса напоминающее иглы.
— Опухоль выглядит гладкой, так что, возможно, у вас фиброаденома…
Я столько раз прочитала проклятые брошюры, что стала настоящим экспертом. Фиброаденома — доброкачественная опухоль, которая возникает в груди. Я перестала молиться о выигрыше в лотерею и взамен взмолилась, чтобы у меня действительно оказалась фиброаденома, а не рак.