Кэти Картер ищет принца
Шрифт:
— Ол, ну пожалуйста. Джуэл страшно расстроится, если ты не придешь.
— Только Джуэл? — мягко уточняет Олли.
Такое ощущение, что в животе порхают бабочки. Я делаю глубокий вздох и призываю на помощь остатки смелости. Главное — честность.
— Не только Джуэл, — шепчу я. — Я тоже. Пожалуйста, приходи, Олли. Я так по тебе скучаю.
Между нами — мили, и в трубке слышится треск. Я задерживаю дыхание. Олли снова вздыхает, будто сбрасывает тяжелую ношу.
— И я скучаю, — говорит
Слышится щелчок — он кладет трубку. Тишина. Телефон выскальзывает из руки на пол, и я понимаю, что мерные удары в ушах не шум моря, а стук сердца.
Сажусь на ступеньку и обхватываю колени руками. Конечно, это нелепо, но я чувствую себя невероятно счастливой.
Олли по мне скучает.
Я улыбаюсь в темноту точно безумная. Хочется петь и танцевать, на душе так легко, что я вот-вот сорвусь с холма и взлечу над деревней, как чайка, кувыркаясь от радости.
Да, Олли всего лишь сказал, что скучает.
Но это только начало.
* * *
На следующее утро встаю с петухами — точнее, с чайками — и за завтраком постоянно зеваю. Я почти не спала: во-первых, страшно злилась, что Себ не пропускал звонки Олли, а во-вторых, кровать Мэдс и Ричарда скрипела так, что трудно было не обращать внимания. Я почти жалею, что не вернулась ночевать к Гэбриелу, но, с другой стороны, вряд ли я сумела бы удержаться и не оторвать Себу голову.
И потом, у меня много дел. Даже не знаю, с чего начать. Я откусываю тост, но чувствую себя слишком взвинченной, чтобы есть, а потому кладу его на тарелку почти нетронутым. Надо же, аппетит пропал. Возможно, я хоть чем-то похожа на Миландру.
К слову о Миландре: нужно что-нибудь сделать с рукописью. Я не многого добьюсь, если она будет и дальше лежать в «Приюте контрабандиста». Хочется верить, что кто-нибудь купит мой роман, поскольку во время ночного бдения я приняла еще одно решение, памятуя о том, что честность — лучшая тактика.
Я положу конец фарсу с Гэбриелом.
Пару месяцев, моими трудами, он был избавлен от назойливой прессы. Еще немного — и репортеры заговорят о помолвке. Прежде чем я успею опомниться, мне нацепят на палец кольцо с бриллиантом размером со страусиное яйцо — такое шикарное, что даже Либераче упал бы в обморок. Честно говоря, я не хочу повредить Гэбриелу — он просто помешан на своей карьере. Но наверняка Себ может инсценировать драматический разрыв. Я даже могу выступить перед прессой и сказать, какой Гэбриел фантастический любовник, если это поднимет ему настроение. И рейтинг.
— А можно потише? — стонет Мэдс, которая с закрытыми глазами заходит на кухню. — Мы не выспались…
— А чего вы хотели, если
Мэдс смеется и отбрасывает спутанные волосы с лица.
— Такое ощущение, что у нас второй медовый месяц. Я так люблю Ричарда…
— Прекрасно, подружка! — говорю я, обнимая ее. Олли скучает по мне и придет на вечеринку, чтобы повидаться, так что в моем мире тоже все хорошо и я чувствую себя невероятно щедрой. В черном списке один лишь чертов Себ. — Очень за вас рада.
— Мы с Ричардом долго говорили, — продолжает Мэдди, распахивая окно и вдыхая свежий морской воздух. — Съездим на Карибы, как и планировали, и попробуем завести ребенка. То есть в итоге проблема решена.
Я открываю рот, чтобы поделиться новостями, но Мэдди слишком возбуждена, чтобы слушать. Это ее звездный час. Надеюсь, вскоре настанет и мой. Может быть, нарядиться киллером и пойти на вечеринку в таком виде? Олли умрет со смеху. А может быть, я просто надену старые бархатные брюки.
— Доброе утро! — В кухонное окно заглядывает почтальон Боб и протягивает пачку писем. — Отличная погода!
— О да, — соглашается Мэдс. — Просто прекрасная.
— Где святой отец? — Боб с надеждой смотрит на чайник. — Что, у него вчера был выходной?
— Вроде того. — Мэдс закрывает глаза и подставляет лицо солнцу. — Боюсь, ему придется провести весь день в постели.
— Он нездоров? Бедняга, — сочувствует Боб. — Я епископу так и сказал, чтоб он не трудился приходить. Вчера я слышал, как тут кто-то завывал от боли.
— Я пела! — возмущенно отвечаю я.
— Епископ? — Мэдди немедленно возвращается из мира блаженных грез. — Чего он хотел?
— Ничего особо важного, — говорит Боб. — Он не хотел беспокоить вас в выходные, но ему пришлось позаимствовать ваш микроавтобус, потому что у него сломалась машина.
— Блин! — Мэдс бледнеет и несется в двери — в шлепанцах и халате.
— Что я такого сказал? — удивляется Боб, подцепляя с тарелки мой тост.
Я хохочу так, что не в силах ответить, поэтому он молча бредет прочь и что-то бормочет о чокнутых лондонцах.
Разбираю почту. В основном счета для Ричарда и одно письмо для Мэдс из компании «Анна Спринг». А еще — аккуратный конверт для меня. Я открываю его и чуть не падаю.
Письмо от Джеймса.
«Кэти, поскольку ты отказываешься отвечать на мои сообщения или как-либо со мной контактировать, не остается иного выхода, кроме как писать. Нужно уладить финансовый вопрос. Поскольку твои обстоятельства изменились, полагаю, теперь ты в состоянии предоставить мне некоторую сумму. Очень надеюсь увидеть тебя на празднике в честь семидесятого дня рождения твоей крестной.