Кейджера Гора
Шрифт:
– Но он же делал всё возможное, чтобы направить наше расследование по ложному пути, лжесвидетельствовал, и подделал улики, - послышался возмущённый голос.
– Лживая тварь! – поддержал его второй голос.
– На кол его!
– закричал какой-то мужчина.
– На кол! – послышались крики со всех сторон.
Мужчины вскакивали с мест, размахивали руками, горячились, грозя кулаками Лигуриусу. Один только бывший первый министр Корцируса спокойно стоял и улыбнулся. Он уже чувствовал себя победителем. Какой мелочью была бы его смерть по сравнению
– Уведите бывшего первого министра Корцируса с наших глаз, - приказал Клавдий, - чтобы он не соблазнял меня подвергнуть опасности поручительство моего города. Пусть снимут с него кандалы, как только он окажется в своих покоях, и держат его там под арестом.
Два гвардейца подхватили Лигуриуса за руки.
– Мы должны тщательно расследовать внезапно открывшиеся обстоятельства, - объяснил Клавдий Лигуриусу, - и сделать соответствующие выводы. Возможно, что у нас может возникнуть потребность в Вас для дальнейшего расследования, и Ваши свидетельства на слушаниях, аналогичных сегодняшнему. В любом случае Вы останетесь здесь, пока наше расследование не будет завершено. Тогда, и только тогда, слово Аргентума будет соблюдено. Такова наша воля.
– Это полностью соответствует нашим договорённостям, - надменно ответил Лигуриус.
– Я подчиняюсь Вашему решению также охотно, как если бы был вынужден соблюдать его по необходимости.
– А давайте будем расследовать тысячу лет! – весело крикнул кто-то.
– Это не метод Аргентума, - улыбнулся Клавдий.
По жесту Клавдия солдаты повели Лигуриуса из зала.
– Вы возражаете, Менициус, друг мой?
– поинтересовался Клавдий.
– Я не знал о гарантиях, предоставленных Аргентумом, - сказал Менициус.
– Конечно, при этих обстоятельствах, у Вас практически нет простора для маневра.
– В некотором смысле, я даже чувствую к нему жалость, - признался Клавдий, глядя в след Лигуриусу. – Он, сильный мужчина, безжалостный и влиятельный, гордый и властный, позволил женщине сделать из себя простофилю, и плясать под её дудку.
– Давайте сюда ту рабыню, - велел Клавдий, указав на Шейлу, и захныкавшую женщину вздёрнули на ноги и с бряканьем цепей подтащили и швырнули на колени перед Убаром.
– Эта женщина, - ткнул пальцем Клавдий в Шейлу, - была, согласно свидетельствам и доказательствам, письменным и устным, признана прежней Татрикс Корцируса. И, в конечном счете, сей факт был признан, даже ей самой.
Он сверху вниз посмотрел на Шейлу, и спросил:
– Кто схватил Тебя и доставил сюда, рабыня?
– Хассан из Касры, Господин, - ответила она.
– Таким образом, награда однозначно принадлежит Хассану из Касры, -провозгласил Клавдий, - Принесите и передайте ему деньги!
Один из офицеров покинул зал. А Хассан обойдя столы вышел вперёд и встал подле своей коленопреклонённой рабыни. Через несколько инов в зал возвратился офицер, внеся на плече тяжелый, туго набитый мешок. Этот мешок, который должен был весить как минимум фунтов девяносто – сто,
– В этом мешке, - объявил Клавдий, - скрупулёзно посчитанные, находятся полторы тысячи золотых статериев Аргентума, отчеканенных монетным двором, Убара. Но ради своей уверенности в этом вопросе, Вы можете потребовать проверки.
Хассан задумчиво посмотрел вниз на Шейлу.
– Желаете ли, чтобы сюда принесли весы?
– поинтересовался Клавдий.
– Мы не посчитаем это оскорблением. Если какое-либо несоответствие будет выявлено, возможно, допущенное по невнимательности, то мы это сразу урегулируем.
– Нет, - отмахнулся Хассан. – Нет нужды тащить сюда все эти гири, рычаги, цепи и чаши.
– В таком случае, примите заслуженную награду, - заявил Клавдий.
– Вы действительно заслужили её.
– А что ждёт эту женщину?
– поинтересовался Хассан, указав на Шейлу.
– Кол для неё уже давно установлен не стене, - пожал плечами Клавдий. – И, наверное, уже заждался её.
– Полторы тысячи золотых монет, - усмехнулся Хассан. – Мне кажется это многовато за простую рабыню.
– Но это же Вы сами, насколько я это знаю, - улыбнулся Клавдий, -стали тем, кто заключил её шею в стальное кольцо, и вскоре после этого, раскалённым железом, превратил её в рабыню.
– Ну, да, кажется, я припоминаю что-то подобное, - улыбнулся Хассан, и вновь мазнув взглядом по фигуре Шейлы, спросил её: - Ты – на самом деле рабыня?
– Да, мой Господин, - ответила она, - и только Вы знаете, на сколько я рабыня.
Я был взволнована тем, что она сказала это. Каждая женщина, в самой глубине её сердца, мечтает найти мужчину, которому она должна будет служить. Мужчину, который выведет на свет глубоко скрытую в ней рабыню, мужчину, который бескомпромиссно согнет беспомощную её к своему желанию. Очевидно, в Хассане Шейла нашла именно такого мужчину.
– Ты готова к передаче Клавдию и высшему совету?
– спросил Хассан.
– Да, Господин, - сказала она.
– Я прошу только, разрешить мне в последний раз поцеловать Ваши ноги, чтобы выразить этим уважение и почтение, а также, мою благодарность за радость, которую Вы подарили мне за эти несколько дней, что я Вам принадлежала. Они были самыми драгоценными в моей жизни.
И она нежно поцеловала его ноги, демонстрируя почтение и любовь мужчине, который сделал её рабыней. На мои глаза навернулись слезы.
А Хассан засмеялся, и его смех был подобен рёву дикого зверя. Шейла, пораженная его реакцией, удивлённо подняла на него свои глаза.
– Ты что, действительно решила, что я притащил Тебя сюда, - смеялся охотник, вытирая выступившие слёзы, - чтобы передать Клавдию и совету?
– Конечно, Господин, - признала Шейла.
– Вот уж, нет! – сквозь смех проговорил он.
По залу прокатились возгласы удивления.
– Ты ещё поцелуешь мои ноги полторы тысячи раз, мой сладкий багаж, -пообещал Хассан, - по крайней мере, по одному поцелую за каждой золотой что Ты мне будешь стоить!