Кейджера Гора

Норман Джон

– Кажется, они готовы к подаче ликёров, - прошептала Сьюзан.

Мы принесли их на двух маленьких подносах.

– Ликёры, Господа?
– предложила Сьюзан.

– Ликёры, Господа? – эхом повторила я.

– Да, - кивнул Дразус Рэнциус.

– Пожалуй, да, - сказал Паблиус.

Паблиус, к моему удивлению, указал на бутылку из Турии.

– Ликёры из Турии признаны лучшими, - улыбаясь, сказал он Дразусу, как будто даже извиняющимся тоном.

– Возможно, - несколько натянуто улыбнулся Дразус Рэнциус, - но я предпочитаю напиток из Ара.

– В обсуждении ликёров, - сказал Паблиус, - патриотизм неуместен.

–

А я никогда и не смешивал объективность с гордостью за свой город, - ответил Дразус Рэнциус.

– Возможно, - протянул Паблиус.
– Но Ты также был уверен, что эта Женщина не была прирождённой рабыней.

– Это верно, - засмеялся Дразус.

Старалась не смотреть в сторону Дразуса Рэнциуса, я разглядывала стол. На глаза мне попался серебряный тарск, маслянисто поблёскивавший на столе около Паблиуса. Монета казалась очень большой и увесистой. Когда на неё падал свет, то на её поверхности как будто вспыхивали лучики, а на столе под ней возникала тёмная, похожая на полумесяц тень. Работорговец почему-то ещё не убрал в кошель, свой законный выигрыш.

– Смотри на меня, рабыня, - приказал Дразус Рэнциус.

С огромным трудом, как непомерно тяжёлую ношу, я подняла голову, и встретилась с его пристальным взглядом. Не в силах выдержать этот ещё более тяжёлый взгляд, чем моя голова, я вновь уставилась на серебряный тарск. Мне было невыносимо стыдно смотреть в его глаза.

– Я был неправ относительно Тебя, - признал он.

– Да, Господин, - прошептала я.

– Ты - действительно прирождённая рабыня, - сказал Дразус, - и это бесспорно.

– Да, Господин, - ответила я, проглотив слёзы.

Я всё никак не могла оторвать глаз от монеты. Дразус Рэнциус принял пари, и сделал ставку на меня. Он проиграл пари, и потерял ставку. А я, похоже, потеряла его.

– Вы можете уйти, рабыни, - разрешил нам Паблиус.

– Спасибо, Господин, - поблагодарила его Сьюзан.

– Спасибо, Господин, - повторила я за ней, и повернувшись, поскорее выбежала из комнаты, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать при них. За моей спиной слышался смех Паблиуса, громкий, раскатистый смех. Кажется, он был очень доволен собой. Несомненно, ему было чему радоваться. Он выиграл свое пари.

36. Покои моего господина

Меня смеющуюся и спотыкающуюся впихнули в холл перед Дразусом Рэнциус. В тот момент, из того, что хоть как то можно было считать одеждой, на мне был только ошейник, замкнутый на моей шее.

Я предшествовала ему, подгоняемая толчками и оплеухами к его покоям, и при этом смеялась от радости. Хотя, казалось, он совсем не собирался особо нежничать со мной, и был явно рассержен.

– На живот! – прорычал он свою первую команду едва мы подошли к двери, ведущей в его комнату.

Уже мгновение спустя после того как я прижалась животом к прохладному полу, я почувствовала, что мои руки оказались скрещены у меня за спиной и туго связаны. Ещё через ин его сильные руки скрестили мои лодыжки и затянули на них петлю. Потом верёвка начала ложиться виток за витком, и, в конце концов, я почувствовала рывок затянувший узел. Беспомощная, связанная его верёвками лежала я у его ног. Он злым пинком распахнул дверь комнаты, и подхватив меня с пола одной рукой, как если бы я ничего не весила, перебросил меня через плечо. В таком положении, словно свою пленницу или рабыню, Дразус Рэнциус перенёс меня через порог.

Внутри комнаты уложив меня на пол в ногах кровати, под самым рабским кольцом, он вернулся к двери, и запер её. Лишь после этого Дразус вновь подошёл ко мне, и встал рядом, свысока смотря на меня лежащую у его ног.

Сегодня, ранним утром, меня послали совершенно голую, даже без обязательного ошейника, во внутренний двор, чтобы я смогла попрощаться со своими подругами, рабынями для праздников, которых как раз увозили в Ар. То немногое время, что осталось им до отъезда мы с ними общались, целовались на прощанье, и обливались слезами. Самыми близкими подругами среди них были Клодия, Кристэль и Тупа, расставаться с которыми было особенно тяжело. Я с грустью наблюдал как они одна за другой, нагие, с закованными в кандалы лодыжками, забираясь в фургон, нанизывали свои цепи на открытый центральный стержень, и рассаживались по своим местам. Сколько раз уже я сама точно так же загружалась в подобный кузов на пути к различным местам назначения, обычно в самом Аре.

– А что это Ты сегодня раздета, - услышала я знакомый голос.

– Господин, - только и смогла проговорить я.

Голос принадлежал Дразусу Рэнциусу. Я так и стояла замерев посреди двора. Разрешения повернуться мне не давали.

– А куда делся твой ошейник? – поинтересовался мужчина.

– Я не знаю, Господин, - честно ответила я, сама не понимая произошедшего.
– Его сняли с меня этим утром.

– Почему? – спросил Дразус Рэнциус.

– Я, правда, не знаю, Господин, - вздохнула я. – Но предполагаю, что его должны заменить на другой.

– А вот это верное предположение, - сказал он так и держась у меня за спиной, и не давая мне разрешения повернуться.

– Господин? – растерянно спросила я.

– На Тебя действительно собираются надеть новый ошейник, - пояснил он.

– Господин?!

– Он у меня как раз с собой, - усмехнулся Дразус Рэнциус.

– Господин? – удивлённо переспросила я.

Наконец, он появился передо мной, и продемонстрировал мне пока ещё открытый ошейник, изящный, тонкий, и несгибаемо стальной.

– Прочти, что здесь написано, - указывая на маленькие красивые знаки, выгравированные на поверхности металла.

– Я не умею читать, Господин, - призналась я.
– Меня этому никогда не учили.

– Замечательно, - раздраженно сказал он. – Оказывается, Ты неграмотная рабыня!

– Некоторые мужчины считают, что именно такие рабыни – самые лучшие, - ответила я, с досадой на саму себя.

Конечно, я не был неграмотна в английском языке, это касалось только гореанского. Меня не стали учить читать в Корцирусе, скорее всего, чтобы держать меня подальше от политики, пребывая в неведении относительно состояния дел в городе. Впрочем, в своей неграмотности я не была одинока, ибо большинство рабынь на Горе также являются неграмотными, сохраняются в таковом состоянии совершенно сознательно. Такую рабыню, например, вполне можно использовать, для доставки сообщений, которое она не сможет прочитать, даже если оно касается её самой. Весьма распространено, когда рабынь используют для доставки сообщений, пешком с руками, закованными за спиной в наручники. Обычно, сообщение упаковывается в кожаный тубус, привязанный к шеё такой почтовой рабыни. Конечно, учитывая наручники на руках, при таком способе можно использовать и грамотную девушку, всё равно она не сможет до него дотянуться.