Кейджера Гора
Шрифт:
– Это можно делать под музыку, - заметил Гермидорус, - и, как Вы, наверное, знаете, существует множество версий танцев на шесте, одиночные или более чем с одной девушкой, в путах или без них, и так далее, но здесь мы используем его просто в качестве тренировочного упражнения.
Снова сухо щёлкнула плеть, и девушка, внезапно и сладострастно, ожила, и я задохнулась от восторга, наблюдая как она начала извиваться около шеста.
– Целуй его, ласкай его, люби его!
– командовал дрессировщик, щёлкая плетью.
– Теперь медленнее, теперь ещё медленней, почти не двигаясь! Активней используй бедра и грудь, трись ими о
Он снова щёлкнул плетью.
– Достаточно! – небрежно бросил он, и девушка застыла в той же позе, которую принимала прежде чем начать упражнение, стоя на коленях позади шеста, обнимая его руками, и прижавшись к нему животом и грудью. Девушка смотрела на меня. Возможно, её сейчас интересовало, не я ли буду следующей, кого поставят к шесту. Я сердито отвернулась от рабыни. Разве она не знала, что я не была незначительной вещью вроде неё? Разве она не знала, что я свободна?
– Полезное упражнение, - заметил Гермидорус, обращаясь Дразусу.
– Несомненно, - не преминул согласиться тот.
Я вновь бросила взгляд на девушку, но теперь уже она отводила глаза. Приглядевшись к шесту, я не могла не заметить, каким он был гладким и блестящим. Мне даже стало интересно, сколько же рабынь полировали его своими нежными телами.
Девушка внезапно посмотрела на меня, наши глаза встретились. В её взгляде, впрочем, как и в моём сквозила неприкрытая враждебность друг к дружке. Я даже решила, что в моих глазах она прочитала, что я решила, что могла бы добиться у шеста гораздо большего успеха, чем она.
Я снова отвела взгляд. Что мне до мнения какой-то рабыни? Разве она могла быть мне соперницей?
– Идёмте дальше, - предложил Гермидорус и, войдя в следующий зал, пояснил.
– Эти женщины, практикуют движения на полу.
Тренер стоял среди рабынь с плетью в руке, и иногда щёлкал ей около той или иной девушки. Я не сомневалась, что девушки, лежавшие на мощёном каменными плитками полу, если бы их дрессировщик решил, что они не достаточно старательны, или восприимчивы, или слишком часто требовали предостерегающего сигнала плетью, скоро почувствовали бы щёлчок плети не просто поблизости, а прямо на своих собственных обнаженных телах. У двух девушек, как я успела заметить, уже имелись красные полосы, у одной на бедре, а у второй на боку. Обе больше не привлекали внимания своего дрессировщика даже для предупреждающего удара. Похоже, что теперь, они прекрасно справлялись со своим уроком.
– Пойдём дальше, - сказал Гермидорус.
– Как красиво! – вздохнула я.
Дразус Рэнциус бросил на меня пронзительный взгляд, и я испугалась. На мгновение мне показалось, что он меня сейчас ударит! Гермидорус, напротив, казалось, не обратил на меня никакого внимания. Возможно, моё восклицание показалось ему достаточно неосторожным, ненамеренным и неудержимым, чтобы можно было его проигнорировать, а может быть он не стал заострять внимания, потому что я была не рабыней, а свободной женщиной. Я старалась не встречаться глазами с Дразусом Рэнциусом. Оказавшись в этом месте, я не знала, могут ли меня подвергнуть наказанию или нет. Я думала, что
Барабанщик и флейтист приготовились играть ещё раз.
Девушка с длинной лёгкой цепью весело улыбнулась мне. Уж во всяком случае, она-то была довольна моей реакцией.
Длинная, тонкая, сверкающая цепь была прикреплена к браслету замкнутому на запястье правой руки, вначале спускалась вниз, чуть-чуть не доставая колен девушки, потом поднималась к изящному широкому кольцу, закрепленному на её ошейнике, через которое проходило свободно, и уже отсюда снова спускалось до колен, и поднималось к браслету на левом запястье. Рабыня стояла спокойно, прижав ладони к бёдрам.
Музыканты заиграли снова. Подобную цепь можно использовать для многих самых разнообразных целей. В данном случае она использовалась для танца с цепью. Сейчас она служила не для ограничения свободы рабыни, но как элемент танца, усиливающий эффект от движений и красоты танцующей девушки. Ну и, конечно, как символ её неволи, эта цепь придавала фантастическую привлекательность, и значимость её танцу.
Цепь словно кричала, что это не просто красавица, которая танцует, но та, кого любой может купить и продать, та, кто является мужской собственностью. Ну и конечно, браслеты и ошейник, действительно заперты на ней. В этом нет, и не может быть сомнений! Та девушка что танцует, -рабыня со всем, что означает это понятие.
Я смотрела на танцующую обнажённую рабыню, на мелькающую вокруг неё, звенящую цепь, и не могла дышать поражённая красотой девушки и танца.
– Она – весьма дорогая женщина, - заметил Гермидорус.
Я даже не собиралась сомневаться относительно этого.
– Пора дальше, - объявил он, едва танец закончился.
Я увидела женщину, как и большинство встреченных здесь эта была раздета донага. Она стояла на цементном возвышении по надзором держащего плеть дрессировщика. Мы только что вошли в небольшую, округлую комнату с зеркалами вдоль стен. Девушка отрабатывала рабские позы.
– Мы готовим её для продажи. Она будет выставлена на аукционе через пять дней, - сказал Гермидорус.
Мы с девушкой встретились глазами. В тот момент весь её вес держался на ладонях её выпрямленных рук, и пятках широко расставленных ног. Тело, рабыни втянутое и напряжённое не касалось поверхности постамента.
Я была потрясена. Ко мне вдруг пришло осознание того, что вот эта женщина через пять дней будет продана с аукциона, и превратится в домашнее животное какого-нибудь мужчины. Меж тем она уже принимала следующую позу рабыни.
– Пойдёмте, - поторопил Гермидорус.
Я дрожала и боялась сделать шаг, и не упасть. Но рука Дразуса Рэнциуса сомкнувшаяся на моём плече, потащила меня прочь из комнаты.
– Я передумала!
– рыдала девушка.
– Я буду послушной! Я стану приятной!
У противоположной стены, я увидела клетку, набранную из тяжёлых, около трёх дюймов толщиной, прутьев, укрепленных перемычками. В полумраке темницы я с трудом разглядела там белокурую девушку. Стоя на коленях на соломе, она попыталась потянуться к нам, но ей не позволяла сделать это железная цепь, идущая от вмурованного в стену кольца к её запястьям, скованным у неё за спиной.