Кейджера Гора

Норман Джон

– Что Вы собираетесь сделать со мной? – спросила я Майлса из Аргентума.

– В данный момент, мы выведем Тебя во внутренний двор, - ответил он, - и посадим в золотую клетку. Ты же помнишь, как однажды я сказал Тебе, что Тебе сидеть в клетке. В золотой клетке.

Слезы брызнули у меня из глаз. Я не хотела сидеть в клетке. Я же не рабыня, и не иное животного. А кроме того я не понимала в чём значение именно золотой клетки.

По знаку Майлса из Аргентума солдат небрежно подхватил меня на руки, сделав это так легко, как если бы я была ребенком, быстро потащил меня вдоль прохода между половинами разделенной толпы.

Перед моим взором стремительно промелькнули двери, коридоры

и залы, и вот я уже мигала от яркого солнечного света во внутреннем дворе. Своей обнажённой кожей я чувствовала жар солнечных лучей. Меня вновь поставили ноги перед высокой, узкой, цилиндрической клеткой высотой около семи футов с коническим верхом, и с закреплённым там тяжёлым кольцом. Диаметром клетка была не более ярда. Меня впихнули в клетку, и дверь немедленно, с гулким стуком захлопнулась позади меня.

Следом за этим послышались сухие щелчки двух замков, расположенных, один на трети высоты от пола, я второй на треть высоты двери ниже вершины.

– В этой клетке Леди Шейла, Тебя выставят напоказ во время нашего триумфального парада по улицам Корцируса, - объяснил Майлс из Аргентума.
– Несомненно, Тебе понравится получать любовь и преданность твоих подданных. После того, в этой же клетке Тебя повезут в Аргентум. Хочу упомянуть, что он прутья этой клетки, как цепи, что на Тебе надеты, на самом деле не из чистого золота, а из крепкого золотого сплава. Точно так же пол, верхняя часть и кольцо конуса – это позолоченная сталь. Можешь не сомневаться, что прочности этой клетки более чем достаточно, чтобы удержать десяток крепких мужчин. Кстати, позволь мне уверить Тебя в том, что Ты прекрасно смотришься в цепях. Ты носишь их с грацией достаточной, чтобы быть рабыней.

Я отчаянно вцепилась в золотые прутья. Если бы я отпустила их, то просто свалилась бы на раскаленный, на солнце пол клетки.

– Да и твоё тело, также, достаточно красиво, чтобы принадлежать рабыне, - добавил генерал.

Я застонала.

Вскоре к нам приблизились мужчины с веревкой. Вслед за ними, движимая двумя тарларионами, катилась повозка с плоским кузовом. На задке этой телеги была установлена конструкция из нескольких брусьев, поддерживающих торчащую вверх длинную балку высотой приблизительно в пятнадцать футов, и наклонённую вперёд. На ноке этой балки было подвешено кольцо, полностью подобное тому, что венчало вершину конуса клетки.

Майлс из Аргентума ещё раз внимательно осмотрел меня, цепи, и клетку.

– Да, - отметил он, - все эти меры вполне эффективны. Я думаю, что мы можем рассчитывать на твоё прибытие в Аргентум в хорошем состоянии.

Веревку продели сквозь кольцо наверху клетки, а плоскую телегу подогнали вплотную. Я поняла, что клетка будет подвешена за кольцо на балке, торчащей на повозке, и висеть в нескольких футах над поверхностью её днища, так что изнутри я даже не буду в состоянии дотянуться до чего-либо за пределами клетки.

Я оказалась в полной их власти, и непередаваемо беспомощной.

– Что ждёт меня в Аргентуме? Зачем Вы собираетесь меня везти туда? – дрожащим от страха голосом спросила я.

– Чтобы посадить на кол, - ответил Майлс из Аргентума.

14. Лагерь Майлса из Аргентума. Двое Мужчин

– Нет, - всхлипнула я, и проснулась.
– Нет!

Я лежала на боку в крошечной клетке, сжавшись в позу эмбриона. Цепь, лежавшая передо мной на круглом полу клетки, негромко звякнула. Бок болел, и я перевернулась на спину, подняв вверх колени. Масса цепи шедшей от ошейника, и цепи ручных кандалов теперь давила на моё тело. Скованные руки я пристроила на животе. Цепь ниже наручников, пройдя между моих ног, сбегала на

железный пол, и там соединялась с моими ножными кандалами.

Мне приснилось, как будто бы меня снова везли в клетке по улицам Корцируса. Благодаря ширине повозки и высоте, пять футов над телегой, на которой висела клетка, я была довольно надёжно защищена от ударов кнутами и летящих палок. Кроме того, солдаты охраняли периметр движущейся повозки. Немало мужчин, пытающихся прорывать оцепление и вскарабкаться на телегу, иногда невооруженные, а когда с плетью или палкой, или даже с ножом, было перехвачено и отброшено обратно в толпу солдатами. Толпы горожан приветствовали Майлса из Аргентума и его воинов идущих впереди. Но, стоило приблизиться к ним повозке со мной, как люди, словно сходили с ума от ненависти ко мне, и радости наблюдать меня в столь униженном положении. Они выкрикивали оскорбления и высмеивали меня, вопили от восторга от того, что я теперь не более, чем беспомощная пленница. Для меня было совершенно очевидно, что люди Корцируса приветствовали воинов из Ара и Аргентума как освободителей. Цвета этих городов были повсюду, на лентах, флажках и просто лоскутах ткани, вывешенных в окнах домов, а иногда растянутых между окнами и крышами над улицей, мелькали в толпе, на развевающихся одеждах граждан и иногда даже детей, сидевших на плечах у взрослых. Это был просто триумф этих цветов. А я стояла в клетке, испуганная, поражённая и сбитая с толку, будучи не в состоянии даже начать понимать причину такой ненависти этих людей ко мне.

Мне пришлось стоять в клетке, чтобы как можно больше людей могли бы рассмотреть меня. Я даже не имела права сесть на пол, или прикрыться руками, если бы я только сделала это, меня бы избили как рабыню. Это пообещал мне Майлс из Аргентума.

И вот я, напуганная, лежащая на дне клетки, дрожала от приснившегося кошмара. Мне снилось, что меня снова везут по улицам Корцируса. Я в ужасе дёрнулась от того, что в меня попала фруктовая кожура, прилетевшая из толпы. Часто во время той ужасной и унизительной поездки, меня стоящую в подвешенной клетке, забрасывали мелкими камнями, мусором и экскрементами.

Я тихонько заплакала, закованная в цепи несчастная девушка, в крохотной тюрьме. По крайней мере, теперь я была одна, и вокруг было тихо. Клетка слегка поскрипывала, раскачиваясь на ветру. Превознемогая боль в затёкшем теле, я поднялась на колени, и аккуратно, пальцами, развела непрозрачную ткань, которой клетку обернули на ночь, перед тем, как снова поднять её до нынешнего положения. Сквозь узенькую щель можно было увидеть огни лагеря, и несколько палаток. Откуда-то издалека сюда долетали звуки музыки. Возможно, что где-то там, среди палаток, танцевали девушки, стараясь угодить своим владельцам. Мы были в одном дне пути от Корцируса по направлению к Аргентуму. Я бросила взгляд вниз, к земле, находившейся не меньше чем в сорока футах подо мной. Клетка теперь свисала не с кольца на балке фургона, а на веревке, которая была переброшена через крепкий сук высокого дерева. Клетка была поднята на высоту и оставлена здесь ещё с вечера.

– Злодейка Корцируса! Угнетательница Корцируса! – кричали люди.

Я, прислонившись спиной к прутьям решётки, опустилась на железный пол клетки бёдрами, а колени подтянула к груди, в очередной раз при этом зазвенев цепями. Откинув голову назад, я уставилась вверх на тёмный, конусообразный потолок клетки. Кажется, у меня больше не осталось слёз, чтобы плакать.

Мне так не хотелось умирать!

А издалека доносилась жизнерадостная музыка.