КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Готовился и второй процесс над офицером кремлевской охраны, который будто бы вошел в контакт с американцами.
Генерал Алидин вспоминает, что в начале 1952 года сотрудник Управления охраны Журавлев будто бы проговорился о намерении Убить Сталина. Он сразу скрылся. Его искали и нашли в квартире на Арбате. Мимо этого дома каждый день проезжал Сталин.
Все шло к тому, чтобы предъявить Соединенным Штатам серьезные обвинения. Не только во вмешательстве во внутренние дела Советского Союза, но и в подготовке террористических актов против Сталина и других руководителей страны. В частности, выдвигалось обвинение в том, что из окон
Американского посла фактически объявили персоной нон грата. Он уехал в отпуск, а вернуться не мог: в Москву его не пустили. Посольство было обезглавлено. Двух сотрудников посольства требовали выдать советскому правосудию. Американцы вспоминали, что они жили в Москве как в осажденной крепости, у них было ощущение, что их в любую минуту могли арестовать.
Советским людям иностранные шпионы мерещились на каждом шагу. Зять Хрущева Алексей Иванович Аджубей вспоминал, как летом 1952 года они с первым секретарем белорусского комсомола Петром Мироновичем Машеровым, Героем Советского Союза, партизаном, были отправлены в Австрию на слет молодежи в защиту мира. В Вене им повсюду виделись агенты ЦРУ. Машеров, едва шевеля губами, говорил Аджубею:
— Это шпик, запоминай его, Алексей, заметаем следы…
Профессор Наумов:
— Арестованные в 1950-м вспоминали, что лестница в «Лефортово», которая вела в следственный корпус, где проходили допросы, была настолько стерта, что посредине ходить было невозможно, жались по стенке. И закрыть на ремонт тюрьму было нельзя: поток новых арестованных шел непрерывный…
Сталин собирался повторить большую чистку 1937 года. Тогда искали немецких шпионов, теперь американских. Историки не могут прийти к единому мнению, в какой степени Сталин был охвачен старческой паранойей, а в какой руководствовался циничным расчетом, объявляя время от времени кого-то из высших руководителей виновным во всех проблемах страны.
Я уже цитировал воспоминания писателя Корнелия Люциановича Зелинского о его разговорах с Фадеевым. Однажды Фадеева после войны вызвал Сталин:
— Слушайте, товарищ Фадеев, вы должны нам помочь. Вы ничего не делаете, чтобы реально помочь государству в борьбе с врагами. Мы вам присвоили громкое звание «генеральный секретарь Союза писателей СССР», а вы не знаете, что вас окружают крупные международные шпионы.
— А кто же эти шпионы?
Сталин улыбнулся одной из тех своих улыбок, от которых некоторые люди падали в обморок и которая, как Фадеев знал, не предвещала ничего доброго.
— Почему я должен вам сообщать имена этих шпионов, когда вы обязаны были их знать? Но если вы уж такой слабый человек, товарищ Фадеев, то я вам подскажу, в каком направлении надо искать и в чем вы нам должны помочь. Во-первых, крупный шпион ваш ближайший друг Павленко. Во-вторых, вы прекрасно знаете, что международным шпионом является Илья Эренбург. И наконец, в-третьих, разве вам не было известно, что Алексей Толстой английский шпион? Почему, я вас спрашиваю, вы об этом молчали? Почему вы нам не дали ни одного сигнала?..
Сталин хотел повторить ту схему, которая, с его точки зрения, обеспечила ему успех чистки 1937 года. Как он тогда действовал? Сменил кадрового чекиста Ягоду на секретаря ЦК Ежова, очистил аппарат госбезопасности от старых работников и направил туда профессиональных партийных сотрудников.
Теперь чекиста Абакумова сменил заведующий отделом ЦК КПСС Игнатьев, в министерство госбезопасности мобилизовали партийно-комсомольскую молодежь. Арестованных назвали американскими шпионами. Но поскольку настроения в обществе в 1952 году отличались от того, что было в 1937-м, нужны были открытые процессы. Они бы подняли накал ненависти в стране, создали необходимый фон для массовой чистки.
Но Сталин не успел их провести…
В тот мартовский день, у тела вождя, Василий Сталин первым закричал, что его отца убили. Так думал не он один.
Сталин даже в старости казался крепким человеком. И ничто не предвещало неожиданной смерти, хотя в последние годы он постоянно болел. У него, судя по сохранившимся документам, было два инсульта. Но об этом нельзя было говорить.
Когда он себя плохо чувствовал, он никого к себе не допускал. Болел он на юге. Во время второго инсульта Берия хотел приехать его навестить, Сталин запретил.
Он не только не нуждался в чисто человеческом сочувствии, но и не хотел, чтобы кто-то знал о его недугах. Его болезни были страшной государственной тайной. Все считали, что вождь здоров и работает. Работает даже в отпуске.
Этот человек, о котором каждый день писали советские газеты, позаботился, чтобы соотечественники знали о нем только то, что им позволено знать.
Таким же секретом была личная жизнь и состояние здоровья Сталина. До войны он был здоровым человеком. Только часто болел гриппом и ангиной.
Личный фонд Сталина, хранившийся в архиве политбюро, кто-то изрядно почистил, полной истории болезни нет. Есть отдельные страницы, которые хранились в опечатанных конвертах. Найдены записи врачей о бесконечных простудах, ангинах, поносах, которые мучили Сталина (иногда он буквально не мог далеко отойти от туалета). Но ни слова о сердечно-сосудистых заболеваниях. Вождь жаловался окружающим на головные боли, что естественно для гипертоника, а медицинских записей о жалобах нет.
После войны он стал болеть всерьез — высокое давление, атеросклероз. После войны он ежегодно проводил на юге три-четыре месяца. Возвращался обыкновенно к 21 декабря, к дню рождения. Там, на юге, подальше от людей, его и лечили. Сохранились результаты анализов, которые у него брали. Только выписывались направления на другое имя, обычно охранника, который их приносил. В 1952 году все анализы записаны на его главного охранника Хрусталева.
Профессор Наумов:
— Когда говорят, что Сталин не заботился о своем здоровье, гнал докторов и лечил его Поскребышев, это не соответствует действительности. Поскребышев отвечал за приглашение врачей. И он первым глотал все таблетки, которые прописывались Сталину!..
— Не свидетельствует ли этот средневековый способ избежать отравления о том, что Сталин очень боялся за свою жизнь?
— Сталин боялся, как и все в его империи. Боялся покушений, боялся, что его отравят. Он существовал в мире уголовных преступников. Если он убивал, то почему же его не могли убить? Он и у себя на даче за столом не спешил чем-то угоститься. Каждое блюдо кто-нибудь должен был попробовать. Считалось, что это проявление заботы о госте…