КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
— Чувствовали себя неуверенно?
— Да, почему-то на этом месте долго не задерживались. Каждый новый хозяин, ясное дело, стремился начисто изменить все порядки. Во время войны и после нее шли нескончаемые реорганизации, Штаты то сокращали, то спешно увеличивали. Опытных увольняли, неумелых набирали. У нас есть своя академия. Вакансии заполнить недолго, но любая реорганизация для разведки чрезвычайно болезненна. Впрочем, наши начальники об этом не думали. Все это были люди со стороны, строевые или штабные офицеры, кто угодно, только не профессионалы.
— Это касалось только высших руководителей?
— Если бы! В свое время у меня был прекрасный агент в Западной Германии — депутат бундестага. Однажды мы встретились в Восточном Берлине, на нашей конспиративной квартире. Он пришел, отстучал на машинке все, что мог сообщить о ситуации с бундесвером, и мы сели закусить.
А перед встречей мой начальник предупредил, что зайдет к нам, посмотрит на агента. И действительно пришел. Мрачный, недовольный. Не поздоровался. Сел, закинув ногу на ногу. Посмотрел на меня, прохрипел что-то вроде: «Ты тут поосторожнее». И ушел.
Я депутату говорю:
— Вы моего начальника извините, его страшная зубная боль скрутила.
А депутат ухмыльнулся в ответ:
— Бросьте, не оправдывайтесь. Я вырос в местечке, где говорят по-польски, так что я все понял.
Пришлось мне краснеть за своего генерала…
— Говорят, маршал Жуков, когда он был министром обороны при Хрущеве, пытался придать своей разведке больший вес, уравнять ее в правах с КГБ, укрепив тем самым и свое положение, и авторитет армии?
— По-моему, КГБ никогда не сдавал своих позиций. Еще раз повторю: с КГБ мы ни в чем сравниться не можем.
— Вы были начальником факультета в специальной академии. Как попадают в систему военной разведки?
— Обычно делают так: посылают в штаб округа двух-трех человек. Они приходят к командующему округом, докладывают, что прибыли отбирать офицеров для учебы в спецакадемии. Командующий дает указание кадровикам подобрать подходящие кандидатуры. Смотрят личные дела, беседуют с начальниками тех, кто подходит по анкетным данным. Потом возможных кандидатов вызывают для окончательного разговора.
— Кто-нибудь отказывается от предложения?
— Очень редко. Учеба в Москве сама по себе открывает возможность для продвижения по службе, а переход в разведку — это еще и перспектива поехать за границу.
— Если вы встречали коллегу в том же звании, но, скажем, и оперативного управления Генерального штаба, кто из вас ощущал себя более удачливым в плане карьеры?
— У строевиков и штабистов служба более видная, карьера более прямая, звания идут быстрее.
— Будущих обитателей «Аквариума» учили на ходу спрыгиват с поезда и стрелять с обеих рук?
— Единственное, чему нас учили, — это прыгать с парашютом. А потом это изъяли из программы спецподготовки. Зачем разведчику все эти фокусы? Руководить партизанскими отрядами сейчас никого не посылают. Единственное, что понадобилось в оперативной работе, — это
Генерал Серов, в отличие от других начальников ГРУ, был профессионалом. Но он находился под властью стереотипов того времени.
Будущий заместитель министра иностранных дел Михаил Степанович Капица в феврале 1960 года был назначен послом в Пакистан. В то время в Москве выражали обеспокоенность военным сотрудничеством Пакистана с Соединенными Штатами.
Накануне поездки начальник ГРУ генерал Серов рассказал Капице, что на территории Пакистана есть десять американских баз — опорная база возможной агрессии против Советского Союза.
В ответ на заявление Капицы президент страны Айюб-хан спокойно объяснил Капице:
— На территории Пакистана нет американских военных баз. Давайте вместе с вами побываем на всех «базах», которые названы в нотах МИД СССР, и вы в этом убедитесь.
Посол Капица сам вскоре убедился: в Пакистане не было иностранных военных баз. По двустороннему договору об обороне американцы имели право лишь использовать пакистанские порты и аэродромы.
Откуда же взялась информация об иностранных военных базах? Ее, видимо, подбросила индийская разведка, чтобы настроить Советский Союз против Пакистана. А в Москве поверили.
Но 22 октября 1962 года карьеру Серова сломал арест полковника военной разведки Олега Владимировича Пеньковского. Для Серова это было тяжелым ударом, и не только потому, что для любого начальника разведки такой провал равносилен катастрофе. Серов имел несчастье однажды помочь Пеньковскому. Впоследствии он был за это жестоко наказан.
Олег Владимирович Пеньковский родился в 1919 году. Перед войной окончил Киевское артиллерийское училище, воевал. Полковником стал в тридцать один год. В 1953-м окончил Военно-дипломатическую академию и продолжил службу в Главном разведывательном управлении.
Работал в резидентуре ГРУ в Турции, поссорился с резидентом, счел себя обиженным, жаловался в Москву. Начальство, как это обычно бывает, встало на сторону резидента, его отозвали и убрали из аппарата ГРУ.
Во время войны Пеньковский был порученцем Сергея Сергеевича Варенцова, Главного маршала артиллерии, Героя Советского Союза, назначенного в январе 1961 года командующим Ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск.
У Варенцова еще с военных времен сохранились хорошие личные отношения с Хрущевым. Говорят, что Хрущев то ли шутя, то ли всерьез замечал: вот и готовый министр обороны.
Варенцов привечал Пеньковского и, когда тому пришлось туго, замолвил за него словечко перед Серовым, который стал начальником ГРУ.
Пеньковского включили в действующий резерв ГРУ и отправили на работу в управление внешних сношений Госкомитета по науке и технике Совета министров СССР. В ноябре 1960 года он предложил свои услуги ЦРУ, а в апреле 1961-го еще и английской разведке МИ-6.