КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Но борьба украинских националистов на территории Западной Украины продолжалась еще долго. Для Восточной Украины приход Красной армии был освобождением, а Западную Украину восстановление советской власти радовало значительно меньше. Раскулачивание, выселение крепких хозяев и репрессии НКВД создавали питательную почву для действий бандеровцев. В рядах ОУН сражались десятки тысяч людей.
В последний год войны и после нее под руководством Бандеры отряды украинских националистов вели кровавую борьбу против наступающей Красной армии и советской власти. На его совести тысячи убитых людей: бандеровцы стреляли
В 1947 году наконец сбылась мечта Бандеры — он возглавил ОУН. Но через несколько лет движение украинских националистов было подавлено. Бандера обосновался в Мюнхене под вымышленным именем.
Богдан Сташинский получил в КГБ специальный газовый пистолет, который распылял содержимое капсулы с цианистым калием. Газ приводил к остановке сердца. Расчет был на то, что патологоанатом решит, будто причина смерти — сердечная недостаточность.
За ликвидацию Бандеры Шелепин вручил ему орден Красного Знамени. Но у Богдана Сташинского была любимая женщина, немка, которая переманила его на другую сторону. Через два года, 12 августа 1961 года, Богдан Сташинский сбежал на Запад и обо всем рассказал западногерманской полиции.
После этого в Москве было решено подобные акции проводить только в самом крайнем случае.
Владимир Семичастный:
— У Сташинского был роман с немкой. Он попросил разрешения встретиться с ней. И в знак благодарности Шелепин разрешил ему на неделю поехать к любимой женщине, а он остался и все выдал. Я говорил потом Шелепину: «Зачем ты его отпустил?» Вот вам и «железный Шурик»…
Богдана Сташинского немцы судили, но суд признал его исполнителем и вынес сравнительно мягкий приговор, а организатором убийства назвал председателя КГБ Александра Шелепина. Эта история создала Шелепину дурную репутацию на Западе. Со временем она станет поводом для того, чтобы убрать Шелепина из политики.
В 1961 году на XXII съезде КПСС председатель КГБ Шелепин выступил с резкой антисталинской речью, говорил о репрессиях, называл цифры. Он заявил:
— Органы государственной безопасности реорганизованы, значительно сокращены, освобождены от несвойственных им функций, очищены от карьеристских элементов… Органы государственной безопасности — это уже не пугало, каким их пытались сделать в недалеком прошлом враги Берия и его подручные, а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова… Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть в глаза партии, в глаза советского народа.
На первом пленуме после съезда, 31 октября 1961 года, Шелепин был избран секретарем ЦК. Это стало началом стремительной партийной карьеры. В КГБ он проработал меньше трех лет. Через две недели после его ухода с поста председателя КГБ на освободившееся место был назначен его друг и товарищ Владимир Ефимович Семичастный, который до этого был вторым секретарем ЦК компартии Азербайджана.
Николай Егорычев:
— Хрущев опирался на новых людей, начал нас, молодых, выдвигать. Александр Николаевич, как негласно считалось, среди нас партийной молодежи, занимал самое высокое положение и в какой-то мере влиял на наше поведение, взгляды.
Через год Шелепин получил еще два поста. В ноябре 1962 года
Структура комитета дублировала и правительство, и аппарат ЦК. Комитет получил право проводить расследования, налагать взыскания на провинившихся и передавать дела в прокуратуру и суд.
Говорят, что этому пытались помешать два первых заместителя главы правительства Косыгин и Микоян, понимая, что создание нового комитета существенно ослабляет власть Совета министров.
Председателем комитета Хрущев назначил Шелепина. А заодно сделал его и заместителем главы правительства:
— Ему надо будет иметь дело с министрами, с государственными органами и надо, чтобы он имел необходимые полномочия.
Такой набор должностей сделал Шелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину.
Леонид Замятин:
— Хрущеву нравилась его требовательность, ум. Шелепин не выскакивал, держался скромно, на вторых ролях…
Ни к кому Хрущев не относился с таким доверием и никого не поднимал так быстро, как Шелепина. Первый секретарь доверял Александру Николаевичу, ценил его деловые качества, поручал ему самые важные дела, в частности партийные кадры и контроль над аппаратом.
Почему же в 1964 году именно «молодежь» во главе с Шелепиным выступила против Хрущева?
Хрущев был человеком фантастической энергии, огромных и нереализованных возможностей. Но отсутствие образования часто толкало его к неразумным и бессмысленным новациям, над которыми потешалась вся страна.
А с другой стороны, окружение Хрущева не одобряло его либеральных акций, критики Сталина, покровительства Солженицыну и Твардовскому, попыток найти общий язык с Западом, сократить армию и военное производство.
У партийных секретарей были личные причины не любить Хрущева. Они жаждали покоя и комфорта, а Хрущев проводил перманентную кадровую революцию. Он членов ЦК шпынял и гонял, как мальчишек.
Поэт Андрей Вознесенский пишет о Хрущеве: «Пройдя школу лицедейства, владения собой, когда, затаив ненависть к тирану, он вынужден был плясать перед ним „гопачок“ при гостях, он, видимо, как бы мстя за свои былые унижения, сам, придя на престол, завел манеру публично унижать людей, растаптывать их достоинство».
Группа партийных руководителей, среди них Шелепин и Семичастный, договорилась убрать Хрущева. Но, вероятно, тот все-таки что-то почувствовал, недаром хотел вернуть в политику, а точнее, призвать себе на помощь маршала Жукова.
Леонид Митрофанович Замятин, который тогда работал в министерстве иностранных дел, рассказал мне, как незадолго до своего снятия Хрущев на обеде в честь президента Индонезии произнес неожиданно откровенную речь. Хрущев говорил:
— Вот интересно. Я недавно приехал из отпуска, а все меня уговаривают, что я нездоров, что мне надо поехать подлечиться. Врачи говорят, эти все говорят. Ну ладно, я поеду. А когда вернусь, я всю эту «центр-пробку» выбью.