Кибердемоны 3. Динамический хаос
Шрифт:
– И что это за легальный бизнес, который вам так помог?
– Задумывались, кто поддерживает Нирвану после гибели Технозон? – спросил Леонид.
– Вот это мы и есть, – улыбнулся Родригес. – Независимые фирмы. Никакой монополии. Только здоровая конкуренция.
– Здоровая ли? – скептически переспросил Мирон. Он почувствовал, как волнами, плотными, как пенорол, накатывает усталость, и сделав над собой усилие, протянул пустую чашку рыжему. – А сделайте-ка мне еще по-ирландски. Кофе, кстати, можно не добавлять.
В
– Конкуренция оздоравливает экономику, – кивнул Леонид. Заставляет держаться в тонусе. Выдавать новые трэнды, совершенствовать технологии… И выбрасывает на обочину неконкурентосопособных.
– То есть, вы – такие себе санитары Плюса, – заметил Мирон.
– Не только Плюса, – сказал рыжий Айзек. И добавил, переглянувшись с остальными: – Наша задача – оздоровить весь социум. Целиком.
– Круто, – Мирон попробовал то, что ему предложили вместо кофе. Тёмная, цвета чая жидкость, с запахом можжевельника и лёгким привкусом древесного угля… В горле она оставляла ощущение огненно-ледяного метеорита. – Флаг вам в руки.
– Вы нам не верите, – заметил Родригес. Его тёмные и яркие, как вишни, глаза прищурились.
– Исторический опыт гласит, что управляющие структуры – будь то государства, религиозные конфессии или же корпорации – всегда объявляют себя "силами добра", – Мирон сделал кавычки в воздухе. – Так легче управлять массами. Легче находить оправдание своим неблаговидным поступкам. "Всё на благо человечества"… Боюсь, этот лозунг изжил себя не только морально, но и психологически.
– Ну, зачем вы так грубите? – заметил Леонид.
– Ой, простите, – Мирон аккуратно прицелился и поставил пустую чашку на стол. – Это так заметно? – перед глазами всё плыло. В голове шумело, конечности будто опустили в горячую воду. Он потряс головой, но лишь вызвал новый приступ головокружения. – Что вы мне подсыпали? – спросил он, еле шевеля губами. – Тоже снотворное?
– Всего лишь хороший виски, – сквозь туман улыбнулся Айзек. – Поспите. В запасе еще несколько часов.
Не дослушав, Мирон откинулся на спинку и мгновенно вырубился.
Снился ему Торгутай-Кирилтух, в дорогом деловом костюме и с электронными пушками вместо глаз…
***
– Наденьте, – рыжий Айзек протягивал ему обсидиановое, сплошь затемнённое яйцо. Мирон понял, что это шлем.
– Зачем?
– Вы же не хотите, чтобы вас узнали? Чтобы какой-нибудь дрон снял вас на камеру и тут же запостил видео в Плюс?
Конвертоплан уже никуда не летел. Виталика, а также Леонида с Родригесом не было.
Мирон потянулся и потёр ладонями лицо.
– Где мы? – спросил он. В прошлый раз он ответа не получил…
– В Минске, разумеется.
Айзек нажал на боковину стола, и тут же вся поверхность превратилась в экран. На экране возник пейзаж: пронзительно-голубое небо, ярко-зелёные холмы и белая вилла, похожая на ступенчатое пирожное безэ.
– Мы вот здесь, – указал он на один из выступов пирожного. – Чтобы войти внутрь, нужно преодолеть двадцать два метра открытого пространства, и я не могу гарантировать полную конфиденциальность. Вы сейчас – загадка номер один, Мирон. Некоторые готовы почти на всё, лишь бы узнать, кто такой Чёрный Ферзь.
– Почему я должен верить вам? – спросил Мирон, беря в руки шлем.
Гладкая поверхность приятно холодила ладони, в глянцевой тьме проступило отражение его лица. Чёлка сгорела, кожа на щеках, лбу и подбородке отваливалась тонкими чешуйками – пузыри ожогов давно полопались, под ними проступала новая, ярко-розовая кожа. Но в целом, в целом – это был он, Мирон. Никаких сомнений.
– Хотя бы потому, что мы вытащили вас из плена и до сих пор об этом никому не сообщили.
Рыжий Айзек улыбнулся бесконечно терпеливой улыбкой.
– Вы думаете, у меня нет выбора, – сказал Мирон. – Думаете, мне всё равно больше некуда идти.
– Мы всего лишь хотим, чтобы вы нас выслушали, – в глазах рыжего не появилось ни малейшего намёка на напряжение.
Или он говорит правду, или чертовски хорошо подготовлен, – подумал Мирон. – Об этом забывать нельзя. Я и сам – профессиональный врун.
Надев шлем, он шагнул из конвертоплана на пружинящее покрытие взлётной площадки.
– Где Виталик? – спросил он, пока рыжий вёл его к прозрачной стене здания.
– В данный момент – на операции. Ему меняют костный мозг. Рекластеризация ламинов – тоже наше изобретение…
– Так он перестанет расти?
– По большому счёту, он обретет новое тело. Более крепкое, более выносливое. И совершенно здоровое.
– Технология будущего?
– Уже настоящего, Мирон, – Айзек махнул рукой и стена перед ними разошлась, как протаявшая вакуоль. – Пока это безумно дорого, но через несколько лет мы оптимизируем процесс, и поставим операцию на поток.
– Для всех желающих?
– Разумеется. Технология перестройки ламинов даёт безграничные возможности. СПИД, рак, генетические заболевания…
– Вы можете баснословно разбогатеть, если придержите эти вещи лишь для избранных.
– Мы уже говорили: деньги – не проблема.
Они шли по прохладному коридору, полностью пустому. Мягкий, словно живой ворс на полу абсолютно глушил шум шагов.
– Тогда власть, – заметил Мирон. – Корпорации играют на рынке тоже не ради денег. Власть – самый крепкий наркотик.