Кибердемоны. Призрак
Шрифт:
Кухня – с настоящей индукционной плитой, холодильником и мойкой. Ну конечно. Платон не признаёт суррогатной пищи…
Над столом – изящно изогнутый лилипайп линии доставки. Под раструбом, похожим на экзотический полиуглеродный цветок, несколько завёрнутых в серую крафтовую бумагу посылок. Видны нарисованные тушью иероглифы.
Из кухни широкий коридор – совершенно пустой, ни одной картины, ни единого постера – в спальню. Кровать – жутко дорогое дерево и настоящие хлопковые простыни. Рядом – аквариум, оборудованный автоматической
В углу – чёрный болид, похожий на шлем Чужого работы Гигера. Хитачи Кибер-спейс 8. Если сравнивать с винтажными автомобилями, Ванна Мирона была машиной марки "Мерседес 5000". Ванна Платона – коллекционным "Бугатти Диво"…
Мирон провел ладонью по прохладной гладкой поверхности. Едва заметный след ладони – тонкая плёнка жира, пота и пыли – тут же впитался.
Ожидая, пока брат выйдет в Минус – компьютер Ванны должен подать сигнал о том, что в доме гость, он решил пройтись по другим комнатам.
Гостиная отличалась от остальной квартиры, как помойка от регулярного английского парка. Здесь будто прошелся смерч. По понятиям Платона, разумеется. Одна из книг, настоящих бумажных раритетов, была чуть сдвинута по отношению к другим на полке. Журнальный столик – не параллельно дивану, а едва заметно скособочен. Складки на тяжелых коричневых портьерах колышутся…
Мирон похолодел. Вновь показалось, что в углу, за шторой, кто-то стоит. Он четко видел оплывший силуэт. Шеи нет, голова сразу переходит в покатые, будто из подтаявшего пластилина, плечи…
Взяв в качестве оружия тяжелый металлический табурет – ножек было всего три – и выставив его перед собой, он отдернул штору.
Громадное, во всю стену окно матово поблёскивало в свете натриевых ламп, расположенных по периметру здания. На узком, не более десяти сантиметров карнизе, в свежем, похожим на ледяную крошку снегу, четко отпечатались большие следы…
Отставив табурет, Мирон подошел вплотную к окну. Приложив ладони к стеклу, попытался рассмотреть рубчатые, как от верхолазных ботинок, отпечатки. Фонарь подсвечивал их сбоку, придавая вид лунных кратеров.
Задрав голову, пройдясь взглядом по всей раме окна, Мирон не нашел замка. Ни шпингалета, ни ручки… Окно было цельнолитым, врезанным в пенобетонную стену. Его невозможно было открыть.
Тогда он вгляделся в пропасть под ногами – будто надеялся разглядеть там, далеко внизу, распростёртое тело. Густые клубы смога, повисшие где-то на уровне сорокового этажа, скрывали улицу надежно, как погребальный саван.
Мирон отвернулся от окна и наглухо задернул штору. Ванна давно должна была открыться, а Платон, с его маниакальной озабоченностью чистотой, плескаться в душе.
Душевая была пуста и суха, как пустыня, пятьдесят лет не видевшая дождя. Верхняя панель Ванны не сдвинута
Начиная нервничать, Мирон набрал код экстренного доступа.
Раздался мелодичный сигнал, крышка беззвучно отошла в сторону и он нетерпеливо вгляделся в темноту внутренней капсулы.
Ванна была пуста.
2
И как этой хренью пользоваться?
Ванна была не просто пуста. Она была суха так же, как и душевая, как и чертова раковина из нержавейки на кухне. Никаких следов биогеля, ни намёка на то, что ею пользовались в последние дни.
Сдвинув крышку панели управления, Мирон по памяти набрал код – последовательность Фибоначчи, числа с двадцатого по двадцать второе. Их он помнил с детства, с тех самых пор, как отец распахнул для них с Платоном мир математических формул…
На экране поползли цифры: температура воздуха, влажность, поверхностное натяжение геля. Вот дата последнего погружения.
Пять дней назад. Ванна была активирована в течении тридцати двух часов, после чего дезинфицирована и поставлена в режим консервации.
Мирон торопливо вернулся на кухню. Коробки с логотипами Накатоми, Мотоко и Неотех были датированы разными числами. Последняя – вчерашним днём. А вот под мягким свёртком натекла небольшая лужа…
Принюхавшись, Мирон почуял лёгкий душок разлагающейся плоти. Сырое мясо. Прислали, похоже, после того, как Платон исчез из квартиры.
У брата не было времени отменить заказы.
Как его сейчас корёжит, бедолагу, – с долей злорадства подумал Мирон. – Одна мысль о том, что на его стерильной кухне гниёт сырое мясо, должна намертво закоротить братцу мозги…
Он вспомнил следы за окном. Прошёл в гостиную, отдернул штору… Чёрный оплывший силуэт без шеи был на месте. Сквозь него просвечивали далёкие огни города и летели крупные хлопья снега. Мирон поднял правую руку. Силуэт ответил тем же. Как в зеркале…
Это ведь его собственный силуэт! Отражение в поляризованной плёнке окна.
Обругав себя за впечатлительность, Мирон склонился над следами. В пронзительно-фиолетовом свете натриевого фонаря четко выделялись рубчатые грани с логотипом "САТ" в центре.
Он вздохнул с облегчением. Это не Платон. Брат никогда не наденет ботинки фирмы "Катерпиллер". Скорее откусит себе ноги.
Всю свою сознательную жизнь Платон носит кожаные "оксфорды" на розовой полихлорвиниловой подошве. Только их.
Мирон бездумно уставился на книжный шкаф. Нелепый архаизм, которому место в музее.
Отворив застекленную дверцу, он провёл пальцем по корешкам. Настоящие книги. Хрупкие страницы, крошащиеся переплеты… Палец наткнулся на книгу, которая чуть выбивалась из общего ряда. Мирон её заметил, как только вошёл, но тогда он думал, что братец дома…