Кибершторм
Шрифт:
Выброс адреналина помог мне спуститься с лесов. Я осторожно вышел на улицу и слился с потоком беженцев, пытаясь не привлекать к себе внимания. Никто меня, похоже, не замечал, поэтому я остановился и снова посмотрел на ограду, окружавшую Национальную аллею. Недалеко от меня стоял полицейский – и я не смог удержаться.
– Там военные? – Я указал на заграждение. Он посмотрел на меня и кивнул. – Китайские военные?
– Да, – он обреченно кивнул. – И уходить не собираются.
Я почувствовал
– Приятель, тебе просто нужно к этому привыкнуть, – добавил он. – А теперь давай, двигай.
Я смотрел на него, качая головой. Хотелось закричать. Что делают все эти люди? Они шли молча, опустив головы. Побежденные, сломленные.
Неужели Америка уже сдалась?
Я пошел – а потом побежал – в обратном направлении.
Как это могло произойти?
Нужно вернуться к Лорен и Люку, все остальное неважно. Ошеломленный, я побрел под дождем обратно, оставив Вашингтон позади.
Однако вместо того, чтобы выйти на шоссе I-66, я, по-прежнему пребывая в ступоре, перешел реку по мосту чуть к югу от него и оказался у входа на Арлингтонское кладбище.
Я стоял на краю огромной зеленой овальной лужайки, у начала дорожки. По лужайке, сердито крякая, бродили стайки канадских казарок. По краям широкой улицы росли высокие, аккуратно подстриженные кусты с крошечными красными ягодами.
Интересно, они съедобны? Скорее всего, от них меня стошнит.
За кустами тянулись в небо голые ветви деревьев, словно обнаженные кровеносные сосуды. Я прошел мимо памятника 101-й воздушно-десантной дивизии, над которым летел бронзовый орел. И подумал – где все они теперь? На холме в центре кладбища стояло бежевое здание, и над ним все еще возвышался наш флаг – приспущенный.
Нужно идти, нужно убираться отсюда подальше.
Добравшись до границы кладбища, я встал у круглого серого фонтана. Он не работал, и никого рядом не было. Передо мной находились четыре сводчатых входа, и я выбрал ближайший, слева от меня.
Войдя в арку, я поднялся по лестнице к зданию со стеклянными стенами. За ними на внутренней стене висели рисунки и картины, дань уважения «Величайшему поколению», как гласил плакат. Люди вроде моего деда, те, кто сражался на берегах Нормандии, смотрели на меня, пока я шел вверх по ступенькам.
Наверху, на все еще безупречно подстриженной лужайке, меня встретили ряды белых мраморных надгробий. У каждого стоял свежий венок с красной лентой. Безупречно ухоженные надгробия тянулись вверх по холму, среди дубов и эвкалиптов.
Герои страны, наблюдающие за позором.
Я бродил среди могильных плит, читал имена.
Затем поднялся на холм, прошел мимо могил братьев
Я покачал головой и пошел обратно.
Что мне делать?
Внезапно я понял, что умираю от жажды. На улицах рядом с кладбищем вода сбегала в канализационные стоки, и я встал на колени, пытаясь наполнить одну из бутылок. Кто-то прошел мимо по тротуару, стараясь держаться от меня подальше.
Как же я выгляжу, лежа на мостовой, словно зверь, в рваной, грязной одежде, с бритой головой? Я хотел закричать на этого человека, выплеснуть накопившийся гнев.
Почему он идет так медленно? Куда он направляется?
Неужели он не видит, что мир рухнул?
Пока я шел обратно к шоссе, действие адреналина закончилось, и навалилась мысль о том, какой огромный путь меня ждет. Я устал и промок до нитки. Обратно мне ни за что не дойти. Холод и усталость грызли кости и мышцы, злость отступала. Хромая, я двинулся обратно.
Пройти весь путь пешком я просто не в состоянии – не переживу.
Выйдя к шоссе, я решил остановить какую-нибудь машину. Придется рискнуть. Опустив голову, я хромал по шоссе, выставив кулак с поднятым большим пальцем. На меня накатила страшная дрожь.
Нужно как можно быстрее где-нибудь спрятаться.
Погруженный в свои мысли, я и не заметил, когда передо мной остановился пикап.
Из окна высунул голову мужчина.
– Подбросить?
Кивая, я со всех сил побежал к окну.
– Куда? – спросил один из молодых людей, сидевших впереди. Их было трое, они слушали музыку «кантри» по радио. Нормальные деревенские ребята. Я невольно отпрянул.
– Эй, приятель, у тебя все нормально?
– Ага… – промямлил я. – Разъезд номер 18, за Гейнсвиллом.
Водитель повернулся и стал объяснять что-то тем, кто сидел в салоне.
Я стоял под дождем и ждал.
– Ты один? – спросил водитель, поворачиваясь ко мне и высовывая голову из окна, чтобы оглядеть шоссе.
Я кивнул.
– Один.
Он махнул большим пальцем в сторону кузова.
– Можем тебя подбросить. Внутри места нет, лезь назад. Будешь сидеть на голом железе вместе с другими, но по крайней мере под крышей. Нормально?
Я кивнул и сказал «спасибо», решив, что выбора у меня нет. Обойдя пикап, я увидел, что кто-то уже опустил задний борт, так что я сразу запрыгнул внутрь и закрыл его. Машина стала набирать скорость.
В глубине кузова сгрудились несколько человек. Я выбрал место подальше от всех, в углу. С самого начала я решил, что ничего не буду говорить, однако долго молчать не смог.